Арбенин ворчливо согласился и ушёл. Всё ещё раздражённый Холмс быстро направился следом, но его внимание привлёк лежащий на столе снимок, тот самый, ради которого он собственно и вернулся. События развивались слишком стремительно, и в другой ситуации Антон не стал бы тратить на него драгоценное время, но что-то в лице девушки с мушкой показалось ему странно знакомым. Алик выделил его из общей фотографии, увеличил и сделал чётким, насколько это было возможно. Холмс осторожно взял снимок и долго вглядывался в это лицо, испытывая самые противоречивые чувства.
— Невозможно! Этого не может быть! — растеряно повторял он, а двадцатилетняя девушка, в нелепом парике и откровенном наряде продолжала кокетливо улыбаться с фотографии до боли знакомой улыбкой.
Сейчас в уголках этих глаз уже проявилась тоненькая сеточка морщинок, волосы стали короткими и потемнели от дорогой, закрашивающей седину краски. Мушка над губой бесследно исчезла, как и беспечное выражение глаз, а изысканные туалеты восхищали неброской стильной безыскусностью, и всё-таки это была она — известная актриса и его мать — Элен Холмс!
— Элен! — простонал Антон, сгорбившись под тяжестью осознания. Вот оно связующее звено между ним и убийцей! Фирма Мая здесь ни при чём, на тех рекламных флаерах стояло имя его матери!
Май выключил телефон и, прислонившись к стене, на мгновенье закрыл глаза. Усталость методично выкачивала последние силы.
— Сколько ты уже не спишь? — раздался за спиной знакомый женский голос.
Май вздохнул, он почти забыл о её присутствии. Глаза открывать не хотелось, но пришлось. Что дальше? Ах да, дежурная улыбка и пара избитых фраз — всё как в приличном обществе.
— Я в порядке, Элли, спасибо за телефон.
Он вернул мобильник Элеоноре Кулешовой. Она приехала по вызову граждан, обнаруживших раненую Киру, и сопровождала «скорую» в больницу.
— Выглядишь неважно, — искренняя забота, звучащая в её голосе угнетала как долг, который нечем отдавать.
Его телефон разрядился, и женщина с готовностью одолжила свой. Она была очень рада этой неожиданной встрече и даже не пыталась скрывать свои чувства.
— Мы так давно не виделись…
Май вздохнул ещё раз: только объяснений ему сейчас не хватало.
— Мне нужно срочно уехать, — Он оглянулся на Ангелину, застывшую в одной позе на традиционной больничной кушетке.
Элеонора разочарованно вздохнула.
— Я сменюсь через полчаса, если подождёшь, могу повезти.
— Спасибо, я на машине и действительно тороплюсь.
Он подошёл к Скворцовой. Девушка сидела неестественно прямо и смотрела куда-то в пол. Май опустился перед ней на корточки и заглянул в глаза — взгляд был застывшим, безжизненным.
— Скворчонок, мне нужно ненадолго уехать. Как ты?
— В порядке, — голос соответствовал выражению глаз.
— Я скоро вернусь, обещай, что никуда не уйдёшь.
— Хорошо, — она даже не подняла головы.
Май смотрел на её бледное осунувшееся лицо и хмурился. Уж лучше бы ревела или причитала как все нормальные особи женского пола. Нет, этой и здесь нужно выделиться, — молчит как партизанка, а внутри, наверняка закипает готовый взорваться вулкан.
Элеонора с любопытством и некоторой тревогой наблюдала за происходящим. Ей не нравилось, как Май смотрит на девушку — словно оберегает, опекает. В принципе ничего особенного, но на неё он так никогда не смотрел, это задевало. К тому же она узнала в юной особе девчонку, с которой тот работал прошлым летом. Интересно, что их связывает? Впрочем, она ведь проходит свидетельницей в деле «Снежного короля» (так в прокураторе прозвали маньяка). Да, скорее всего дело в этом. Арбенин тем временем что-то быстро сказал девушке и почти бегом выскочил из отделения.
— Даже не попрощался! — с горечью отметила Элеонора. — Как будто меня не существует!
«Как всегда!» — злорадно отметило уязвлённое самолюбие, и любовь не стала спорить с нм как раньше. В этом больше не было смысла.
Розовые очки разбились, когда несколько месяцев назад Май исчез из её жизни, не соизволив даже предупредить о своём решении. Просто он никогда не считал, что их что-то связывает: спонтанный секс видимо был не в счёт. Она сама придумала сказку о несуществующей любви, сама построила воздушный замок — винить некого. Она и не винила… А сегодня, когда внезапно увидела Мая в отделении чуть не бросилась ему на шею на виду у всех. Её чувства не изменились, словно не было нескольких месяцев разрыва, но теперь это не имело значения. Элеонора вспомнила о своём недавнем дне рождения — в 33 года уже не строят воздушных замков. В этом возрасте полагается иметь настоящую, желательно собственную жилплощадь, которой у неё до сих пор не было. Подумала она и о знаках внимания, что с первой встречи оказывал ей старший следователь Бруталов — немолодой, но вполне обеспеченный холостяк с двухкомнатной квартирой на Краснопресненской. Вчера она впервые осталась в этой квартире на ночь…
За любовью не угонишься, а ей нужно думать о дочери и о собственном будущем. Женщина тяжело вздохнула, всё ещё глядя вслед Арбенину, но нашла в себе силы отвернуться от прошлого… навсегда.