Проклятие валькирии (СИ)

- Я говорил тебе о благодарности за спасение сына, - без приветствий и предисловий начал конунг. - Я не стану отправлять тебя в другое поместье, хоть есть желающие забрать хорошеньких девушек себе, - он вдруг вздохнул, будто что-то его печалило, и с укором глянул на сына. - Ты останешься в Скодубрюнне. И будешь в личном владении Ингольва. Будем считать, что это мой ему подарок. И тебе тоже.

Вот уж подарок, - мелькнула первая мысль. Асвейг сглотнула слюну, переводя взгляд на викинга. Тот смотрел на неё прямо и изучающе, словно уже придумывал, как будет распоряжаться отцовским подарком. Мигом вспотели ладони, стоило вспомнить, что говорила недавно о нём Борга. И о том, как он поступает с рабынями. Тогда это казалось выдумками, а теперь она готова была поверить во всё до последнего слова.

- Если позволишь, конунг, - пытаясь справиться с горячей сухостью в горле, заговорила Асвейг. - Я надеялась, что имею право быть освобождённой. Мой приемный отец - лагман Гокстада. Он всё равно приедет сюда, чтобы выкупить меня. Так стоит ли?..

- Оттар мёртв, - прервал её Радвальд. - Я сам видел его смерть.

Асвейг задохнулась невысказанными до конца просьбой и предупреждением. До сего момента она верила, что Оттару удалось выжить. И она боялась даже подумать о том, что Уна с дочкой тоже погибли в том безумии, которое творилось в Гокстаде.

- За тебя некому заступиться, - добавил Ингольв.

Асвейг невольно прижала ладонь к губам, пытаясь сдержать подкатившие слёзы. Викинг скривился, а Радвальд устало закатил глаза и встал.

- Поздно плакать о своей участи, девочка, - на миг приостановившись рядом, он прошёл мимо и скрылся за дверью.

Ингольв постоял, внимательно оглядывая Асвейг, которая пыталась справиться с охватившим её отчаянием. Подошёл неспешно - она отвернулась, не желая даже видеть его.

- Можешь считать, что тебе повезло, - он поднял руку, будто хотел коснуться.

- Не трожь! - Асвейг отшатнулась.

Сын конунга вмиг ожесточился и схватил-таки её за плечо, дёрнул к себе.

- Я буду трогать тебя когда захочу и где захочу! Привыкай! - его безжалостные глаза оказались очень близко. - А теперь пошла!

Он подтолкнул её к двери. Там уже стоял Вефаст, готовый вновь отвести в рабскую хижину. Едва чуя собственные ноги, она поплелась за ним. На этот раз ничего вокруг не привлекало её взгляда, она видела только жухлую примятую траву, по которой ступала. Тёмная лачуга обхватила её со всех сторон, сжала почти до хруста в костях.

Гагар принёс миску с кашей, но Асвейг к ней не притронулась. Только сейчас она почувствовала, как с громким треском рухнула в пропасть вся её жизнь. Пусть та малая часть, которую она помнила. Тревожно она заснула только к середине ночи, когда невольники кругом уже вовсю сопели. В какой-то миг послышалось, как плачет где-то неподалёку девушка, видно, тоже, жалея себя. Но и она стихла, не сумев побороть усталости. А после и Асвейг провалилась в забытьё.

Разбудили всех рано утром. Пленников из Гокстада отдельно вывели во двор, и там вдруг на время стало почти так же суетно и шумно, как на любом невольничьем рынке. Те хёвдинги, что вместе с Радвальдом побывали в походе, отбирали себе новых треллей, ругались, делили, спорили до хрипоты, кому достанутся лучшие на их взгляд работники.

Асвейг и ещё двух девушек скоро увели прочь, не дав узнать, что сталось с Гагаром, за которого как раз сцепился сам ярл Сигфаст Ноздря с другим бондом, имени которого узнать ещё не довелось. Да не очень-то и надо.

Две суровые не меньше мужчин женщины отвели нневольниц на двор позади рядов рабских хижин. Туда же подошли и вчерашние брути.

- Раздевайтесь, - приказали девушкам.

Те переглянулись, а после снова воззрились на надзирателей: как раздеваться-то и перед мужчинами? Но и взгляды были будто бы безразличными. Сколько, верно, на своём веку повидали девиц. Но всё равно раздеваться перед ними вовсе не хотелось.

- Шевелитесь! - нетерпеливо подогнал один.

Асвейг первая принялась стягивать с себя порядком испачканный хангерок, а за ним провонявшее потом платье - даже какое-то облегчение. А о наготе постаралась не думать. Избавившись и от исподнего, она выпрямилась. Девицы уставились на неё расширенными от удивления глазами, но в следующий миг тоже принялись раздеваться.

- Это что у тебя? - надзиратель подошёл к ней, подозрительно сощурившись. Он кивнул на висящий на шее Асвейг амулет. - Снимай. Невольницам не дозволено…

- Спроси у Ингольва, что мне дозволено, - возразила она твёрдо.

Главное - не показать, что внутри всё затрепыхалось: а ну как всё же решит сорвать от злости. Что тогда будет? Но трелль отступил: видно, имя конунгова бастарда имело здесь особое значение.

И в ответ едва тёплая - спасибо, что не ледяная - волна из большого ведра окатила с головы до ног Плеснули прицельно, чтобы всюду попало: даже в глаза и нос. Асвейг задохнулась, спешно смахивая воду с лица, и тут же в руки всунули кусок ткани - вытираться. Кто-то из девушек взвизгнул, когда и её щедро ополоснули: и лучше бы не задумываться о том, для чего рабынь моют. Уж верно не для самых грязных работ.