Проклятие валькирии (СИ)

Она развернулась и пошла прочь, проклиная его мысленно всеми известными словами на обоих языках, что знала. Почему-то думала, что он захочет остановить, но Ингольв и шагу следом не сделал. И так хорош будет у него вид, если кто-то заметил, как они ругались. Словно не рабыня с хозяином, а жена с мужем.

До самого вечера не утихала во дворе лёгкая суета. Начали готовиться к погребению Радвальда. Свой курган достроить он не успел: думал, видно, всё же подольше пожить. Но осталось до конца строительства, говорили, не так и много. А потому решено было положить его туда. После сыновья постараются и завершат начатое. И каким бы потрясением для всех ни отказалась его внезапная смерть, а скорбеть о нём нельзя. Завтра будет тризна и продлится она несколько дней. Будут принесены жертвы: лошади, ястребы и рабы.

В хижинах треллей это известие тоже посеяло сумятицу. Никто из рабынь добровольно умирать вместе с хозяином не хотел. А уж тем более мужчины переживали. Даже Асвейг поняла, поразмыслив, что наговорила Ингольву лишнего. Сейчас голова остыла, и она поняла, что порой жизнь, какая бы ни была, лучше смерти. В жизни есть надежда, а за Гранью её уже не сыскать.

Скодубрюнне затихло поздно. Растревоженные трелли ворочались на своих лежанках. Только Асвейг не шевелилась, глядя в тёмный свод крыши. Она не боялась, что её уложат мёртвую в курган с Радвальдом: Ингольв не позволит. Вот только знать бы, почему. Зачем она нужна ему? За всё это время она не задумывалась о том, принимая всё, что случилось, как неизбежное и не подчинённое ничьей доброй воле. Просто сложилось так. Но сегодняшние слова Ингольва посеяли в душе сомнение. Безуспешно пытаясь понять, зачем нужна бастарду, она уснула.

А наутро пронеслась среди рабов другая сплетня, мол, ночью мёртвый Радвальд приходил к своей супруге. И потому та с утра пребывала в потерянном состоянии и расстроенных чувствах. Даже во дворе ещё не появлялась. Подумалось сначала: глупости кто-то выдумывает, но оказалось, правда: тело Радвальда пропало из шатра. Никто его не охранял - да и зачем? Не сбежит ведь. А вот, получается, сбежал. Или кто-то удумал совсем не добрую шутку. До полудня обшарили весь двор и окрестности, но ничего, кроме слабых следов, ведущих от шатра в ближайший лес, да там и пропавших, не нашли. Поползли нехорошие слухи. Мол, тревожит что-то конунга, раз не улежал мёртвым, не даёт ему успокоиться. А теперь, коли встретится ещё кому…

И следующая ночь прошла бы спокойно, если бы не жуткий гомон и лай собак, который разодрал её посередине. Шум обрывками метался по двору, пока не стих. Чуть позже пронеслось вдалеке бубнение мужских голосов. В хижине все позастывали на своих местах, прислушиваясь. Словно мертвец мог ворваться сюда в любой миг.

И дверь наконец открылась. Брути Вефаст заглянул внутрь, проверяя, всё ли спокойно. На него уставились сквозь темноту, полтора десятка поблескивающих глаз. Кто-то облегчённо вздохнул.

- Что случилось? - шепнула Асвейг, будто ещё могла кого-то здесь разбудить.

- Говорят, мёртвый Радвальд хозяйку через лес к обрыву увёл. По дороге её перехватили.

- Началось, - буркнула Ингеборг и зашуршала, укладываясь снова.

- Может, это не он был? - предположил кто-то из рабынь от дальней стены. -Может, сама?

Брути хмыкнул и вошёл, затворив за собой дверь. Побоялся в открытую сплетничать о хозяевах.

-Да нет, - продолжил он рассказ, явно довольный тем, что знает больше других. -Сыновья её найти долго не могли. Если бы не поймали, может, и кинулась бы в море. А она сказала, что слышала голос мужа, который её звал. Не в себе была почти всю дорогу назад.

- Жуть какая, - глухо буркнули неподалёку от лежанки Асвейг.

- Зачем ему убивать Сиглауг? - ей стало вдруг любопытно, как оно всё случилось. В конце концов, несмотря на особые способности, встречать живых мертвецов ещё не доводилось.

- Видимо, обиделся, - брути повернулся уходить. - Всем спать! С утра обычной работы никто не отменял.

Женщины ещё побубнили, обсуждая весть, а после всё же затихли: усталость всегда берет своё. Не тревожит их мертвец, и ладно.

Поутру Асвейг ещё не успела выйти из хижины - только умылась и оделась теплей

- как её позвали к Ингольву. Пришлось трусцой бежать за Вефастом через туманный двор, кутаясь в плащ. Погода нынче совсем на летнюю не походила. По щиколоткам веяло холодом, хотелось сесть в тепле, поджать ноги и никуда не казать носа. Да ещё и необходимость видеться с бастардом чаще обычного вовсе не радовала, но где уж тут спорить.

Брути проводил её, открыв дверь гаркнул глухо, отчитываясь, да и ушёл. Дел у него немало. Асвейг на миг осталась одна в сумраке дома. Любит всё-таки Ингольв темноту. Ведь правда, как зверь ночной. Только удивительно оказалось, что на этот раз здесь, кроме него, была ещё и Сиглауг. Бледная, с запавшими после бессонной ночи глазами. Каждая морщинка на её лице нынче проступала глубже. Она, несмотря на заботливо разозженный Ингольвом очаг, сидела, закутанная в мохнатое покрывало - и всё равно мелко подрагивала от озноба.