Прокляты и убиты

Кстати, не о красных коммунистах, не о черных фашистах, а просто о человеке нашего времени, о его, так сказать, моральных качествах и духовном величии. Когда в Польше мясничил эсэсовский батальон, истребляя евреев, на гастроли в Варшаву приехала из Берлина труппа артистов, по-нашему — агитбригада, так люди искусства попросили эсэсовцев дать им возможность лично пострелять евреев. В Германии находились желающие «посмотреть и пострелять», но находились и те, кто отказывался стрелять, и личным приказом Гиммлера такие немцы не преследовались, а у нас судили, гноили и стреляли только за «недонесение» — вот и вся разница между гитлеровским и нашим матереющим фашизмом.

Но и тут существуют странности иль противоречия определенного толка: евреи, так любящие пожалеть себя и высказать обиды всему человечеству за свои страдания и гонения, если им выпадала возможность пострелять и сотворить насилие над братьями своими в Боге, отнюдь не игнорировали такую возможность и творили насилие с не меньшей жестокостью, чем их гонители.

Председатель или секретарь, или как они там себя сами именовали, Киевского ВЧКа Блюмкин в восемнадцатом году пустил в расход, не считаясь с национальностью, десятки тысяч людей и сам лично расстрелял две тысячи человек. Уставая от кровавой работы, перепоручал он это утомительное дело своей жене, а та, натаскивая свою восьмилетнюю дочь, давала маузер девочке. Думаю, что не менее горячие последователи Блюмкина — Троцкий, Дзержинский, Урицкий, Менжинский и прочие «друзья и спасители русского народа», ведомые жидо-чувашом, скрывавшимся под псевдонимом Ленин, — творили не менее чудовищные дела и закономерно утонули в невинной людской крови.

Вообще евреи, оказываясь в стайке, совсем не похожи на того чудаковатого мирнягу и недотепу, коего так любят изображать они в своей литературе и всяких разных произведениях искусства. Не так уж давно, едучи в компании, называемой «культурной миссией России и Украины», попал я на встречу с еврейскими писателями в Иерусалиме. Эти культурные евреи, в большинстве своем прибывшие в Землю обетованную из России, сделали все, чтобы поглумиться над гостями, среди которых половина, если не больше, были уже преклонного возраста. Вообще хозяева делали вид, что им нас-таки навязали, никто нас не встретил, и пожилые люди, были среди нас и старики, до изнеможения набродились по каменным лестницам и уступам древнего города, пока нашли какую-то забегаловку, в которой, тесно набившись, наши недавние соотечественники напустились на нас со злобными упреками, критикой за то, что мы еще живы и смеем куда-то ездить, говорить и даже писать, и писать лучше их, таких передовых и остромыслящих. Нам не предложили даже стакана чаю, и с горестью думал я, слушая этих брызжущих ядовитой слюной мыслителей, что или они плохие ученики, или мы никудышные учителя — за несколько столетий так и не научили евреев широко у нас распространенному, давно и всеми чтимому российскому гостеприимству.

Вообще нет смысла говорить об обиженных и обидчиках ныне, после опустошительной войны, где, словно бы соревнуясь в жестокости, люди Земли сплошь и рядом доказывали, что они произошли все-таки от зверя и он в них не умер, не засох, не сдох, а лишь притаился, чтобы оскалиться, выставить клыки, как только почувствует добычу и кровь. Тот же Гиммлер, которого я чуть ли не в благородстве заподозрил, чуть ли не благодетелем своего народа почел, в конце-то войны, когда горячее под задом фашистских заправил почувствовалось, экую расправу учинил над немецкими солдатами и всеми бывшими окопниками, втянутыми самоздравными, спесивыми выкормышами фюрера, — по Германии рыскали батальоны эсэсовцев и под видом борьбы с дезертирами, мародерами и паникерами по приказу того же «благодетеля» Гиммлера вешали и расстреливали без разбору всех, кто прятался от войны, краха немецкого фашизма или деморализованный бродил по дорогам бедствия без призора и надзора. По приказу Гитлера затопленные в берлинском метро мирные жители, якобы «недостойные зваться немцами», — это ведь не выдумка наших киношников, это факты, уже сделавшиеся историей, позорной историей современного человека. В романе Рихтера «Не убий», написанном сразу после войны, в потрясающем фильме «Ярмарка», в книгах Генриха Белля, Ремарка обо всем этом поведано со страшной предостерегающей силой.

Дело Блюмкина, Дзержинского, Вышинского, Ежова, Берия, Гиммлера и его сподвижников живо и продолжается в деяниях Пол Пота, дядюшки Дока и прочих самопровозглашенных вождей, царей, королей и просто наглых авантюристов типа Гитлера — Сталина. Вот почему еще и еще, ежечасно, все время надо напоминать людям о том, что такое война и ее последствия, писать и писать о «прелестях войны», где не всем удается устроиться в комиссары иль «залечь» в сытой тыловой обозной части в качестве снабженца, агитатора иль хотя бы газетчика.

Но мне уже не хочется говорить и писать обо всем этом, выкормыши этих прихлебателей фронтовых бегают по митингам, снова борются, снова им крови горячей хочется.