Проклятый дар

Оставляю осу за шлагбаумом и дальше отправляюсь пешком. Ночью удается проскользнуть незамеченным мимо символического пункта охраны, идти тут недалеко. Буквально два квартала и поворот направо. Но и этот путь меня окончательно выматывает. На миг жалею, что не отложил все до утра. Только вместе с рассветом придут сомнения, и я снова никуда не поеду.

Пожалуй, я не так представлял дом шэха. Более строгим, что ли. Но тут все так же, как и в домах по соседству. Розовые кусты, высокая изгородь, красная черепичная крыша, серый кирпич, дверь с колокольчиком и дорожка, ведущая к крыльцу.

Заношу руку, чтобы позвонить, и у меня просыпается совесть. Три часа ночи – не лучшее время для визита, если ты хочешь, чтобы тебя выслушали. Поэтому присаживаюсь на крыльцо, на светлый и с виду вполне чистый коврик, приваливаюсь к перилам, прячу руки в рукава, а нос в воротник, накидываю капюшон на голову и засыпаю.

Жестко, неудобно и холодно, но я все равно дремлю, изредка просыпаясь, чтобы сменить позу. Ночи сейчас пробирают до костей, особенно после относительно теплых дней. Но я упрямо сижу и жду. Где-то вдалеке небо уже начинает светлеть, и продержаться осталось не так долго. Меньше, чем тут торчу.

Из состояния алкогольного коматоза меня вырывает хлопнувшая рядом дверь и обеспокоенный голос:

– Эй! Эй, парень, ты что, решил тут окочуриться?

Стаскиваю с головы капюшон и поднимаю глаза, чтобы в предрассветной дымке встретиться со взглядом шэха, который тренирует Каро. А он ранняя пташка. К счастью, я не успел окончательно примерзнуть к крыльцу.

– Ты… – удивленно тянет он, цепляясь взглядом, как понимаю, за мои импланты. – Дар ведь? Правильно? Так тебя зовут? Ты что тут делаешь?

– А возьмите меня к себе… – тихо прошу я дрожащим голосом. Нет, не от волнения, просто похмелье, мороз и откат. – Тренироваться…

Смотрит с изумлением и усмешкой. Отчасти понимаю: сижу тут как бродяга. Жалкий, не протрезвевший до конца, замерзший.

– Нет уж. – Он качает головой. – Обдолбанных не тренирую. Ты выбрал не лучший способ набиться мне в ученики. Пришел бы в зал, как все нормальные, тогда бы поговорили.

– А разве я нормальный? – Указываю на свои импланты, но шэха это не впечатляет.

– Все равно не лучший способ.

– Я никогда и ни в чем не выбираю лучшие способы, – признаюсь я и вытягиваю ноги. Они затекли и онемели. Полночи просидеть на корточках – это жестко.

– Дар, я правда не берусь тренировать таких… – Шэх замолкает, пытаясь подобрать слова, а у меня ощущение, что получаю удар в солнечное сплетение. Жестко.

– Инвалидов, – выплевываю я с горечью. – Только вот я терпеливый и упрямый. Справлюсь не хуже тех, кто без этих украшений.

– Ага, инвалидов. – Шэх не спорит, но мстительно добавляет: – На голову. Мне наплевать на твой экзоскелет. А вот тебе – нет. Ты знаешь, что алкоголь и импланты несовместимы. У тебя толстовка в крови. Готов поспорить, все болит, но ты все равно пил.

Он прав, я это понимаю. Как понимаю и то, что выгляжу безответственным идиотом. Не поспоришь, я и правда такой, но должен попытаться убедить его дать мне шанс.

– Бесполезно говорить, что я не пью вообще и вчера… это случайность? – без особого энтузиазма спрашиваю я.

– Ну отчего же? – Он почему-то не уходит, хотя явно спешит. В руках кристалл от магмобиля, на плече – спортивная сумка. – Охотно верю. Но это ничего не значит. Саморазрушение. Оно у тебя в крови, нельзя с таким в бой. Я не готов брать ответственность за адреналинщика. Пойми, ты сам не знаешь, когда у тебя сорвет крышу.

И это тоже правда. Не знаю, как объяснить, что мне жизненно необходим кто-то, кто сможет удержать меня на том краю над бездной, где я балансирую с того момента, как вернулся из Монарко.

– Но мне нужно… Мне нужно почувствовать себя живым, и я…

– Ты творишь всякую дичь, верно? – заключает он жестко.

Этот разговор дается намного тяжелее, чем я думал.

– Мне не нужно побед, не нужно сверхрезультатов. Я хочу свободно двигаться в экзоскелете. Да, на тренировках будет больно и жестко, но это увеличит подвижность экзоскелета, и я смогу двигаться, почти не чувствуя его. Мне это нужно.

– А если правду? – прерывает меня шэх, а я теряюсь. Потому что шел к нему именно за этим. Ну… или почти за этим.

– Но это правда.

– Нет, и ты прекрасно это знаешь. Это предлог. То, что тебе говорит разум. А что говорит сердце? Подумай, Дар, перед ответом. От этого зависит, возьму я тебя или нет. Понимаешь, в чем дело, парень… Мы всегда врем. Себе, окружающим… Всем. Но иногда себе врать недопустимо. От этого зависит жизнь, и не всегда наша.

– Хорошо… – Я откидываю голову на стену дома, прикрываю глаза и закусываю губу. Не люблю выворачиваться наизнанку. – Мне нужно… нужно чувствовать боль, – наконец признаюсь в своей слабости. – Она заставляет понимать, что я еще жив. На тренировке можно контролировать этот процесс, а вне тренировок – нет.

– Вне тренировок ты не можешь контролировать потребность в боли? – Шэх хочет дожать меня окончательно. Что же… он в своем праве.