Проклятый дом

– Какую?! Кто бы мне поверил? Нет, конечно, когда я увидела мертвых Таню и Димку, первым моим желанием было сообщить о преступлении в полицию. И поверь, я бы так и сделала, но потом в особняке начали происходить чудовищные вещи. Представь себе на минуту: я заявлюсь в участок, расскажу про убийства, а потом – как бы невзначай – упомяну о безголовом монстре с волосатыми ладонями, гигантской кукле с ножом в груди и отвалившейся головой и о клоуне-карлике? Наташ, меня бы в их психушку сразу же упекли! И все – не сидеть мне больше с тобой на диване.

– А ты сама какого мнения придерживаешься по поводу всего произошедшего?

– Натка, я уже всю голову сломала, ничего сообразить не могу. Думаю, думаю, а результат – нулевой. Танюшку полоснули ножом по шее, Димку тоже – налицо два убийства; и я, когда пряталась в особняке, нисколько не сомневалась, что по дому бродит он, убийца.

– Ну и?

– Что – и? Потом я увидела этого… безголового, и все полетело в тартарары. Кем он был – убийцей? А я в этом уже не уверена! Ты знаешь, я и в привидений уверовала, и в леших, и даже в барабашек. Клянусь, скажи мне сейчас кто-нибудь, что он видел в реке водяного, я поверю. Нат, я серьезно.

Наталья покосилась на закрытую дверь:

– Кат, слушай, а тебя не обвинят в причастности к этим убийствам, а?

Копейкина вздрогнула:

– Наташ, сплюнь! Сама трясусь. Рано или поздно тела Пучковых обнаружат, начнется следствие, и тогда… – Катарина на миг умолкла. – Постоянно об этом думаю.

– У Пучковых есть родственники в Москве?

– Откуда? Димка детдомовский, а Танькину историю ты знаешь – она тоже без роду без племени.

Парамаунт чихнул, и Катка с Натальей, не сговариваясь, ойкнули.

– Это еще что, – невесело усмехнулась Катарина, – видела бы ты меня, когда я мчалась по ночной дороге в поисках жилища Пучковых… Это было что-то с чем-то! В руль вцепилась мертвой хваткой, жму на газ, из глаз слезы рекой текут, сердце из груди выпрыгивает, все тело болит, а в голове одна мысль – поскорее бы добраться до квартиры! Хорошо, что я запомнила, где она располагается, иначе бы дело было – труба.

– Представляю, – протянула Наталья, взяв сонного перса на руки.

– В квартиру влетела, – продолжила Ката, – к зеркалу подбежала – а на меня тетка какая-то незнакомая смотрит. Лицо бледное, перемазанное тушью, глаза воспаленные, губы в крови… Ужас! Покидала я вещи в сумки – и на вокзал. На попутке добиралась, машину Пучковых возле дома оставила.

– Вот еще один фактор, свидетельствующий против тебя. Машина! Катка, ты же сидела за рулем, значит, на нем остались отпечатки твоих пальцев. Пучковых обнаружат в особняке, их машину – возле дома. Вопрос: как машина там оказалась? Ой, Катка! – Наталья прижала ко рту ладонь и заревела. – А вдруг тебя посадят? Обвинят в убийстве Пучковых и посадят! Ты же скрылась с места преступления…

– Я не скрылась, я спасала собственную жизнь. – Ката и сама была готова разрыдаться.

Ведь Наталья права, сто раз права. А от одной только мысли, что ее могут арестовать и посадить за двойное убийство, Копейкиной делалось не по себе. Но в чем Катарина виновата? В том, что сразу рванула на вокзал, а не в полицию? Но разве можно ее в этом винить? Она находилась на грани, ничего не соображала, нервы ее были оголены. Да любой человек, пережив весь тот кошмар, поступил бы точно так же. У Каты просто сработал инстинкт самосохранения!

– Розалии расскажешь? – всхлипнула Наталья.

– Ты что?! Ни в коем случае! И ты, смотри, не проболтайся. От нее помощи не будет, зато крови она мне испортит – будь здоров!

Некоторое время они сидели в тишине, слушая урчание Парамаунта и тиканье настенных часов. Затем Наталья несмело поинтересовалась:

– Ката, а что, если тебе обратиться в наши органы?

– То есть?

– Ну, приди к ним, расскажи правду и попроси совета. Уверена, они подскажут, как тебе надо себя вести и что делать.

– Наташ, прекрати, я никуда не пойду. Это глупо! Какое отношение наши органы имеют к чертовщине, произошедшей в Норвегии? Смешно! Им бы со здешними нашими делами управиться…

– Но бездействовать тоже нельзя.

– Знаю.

– Я боюсь за тебя!

Катарина не выдержала:

– Я сама боюсь, Наташка, очень боюсь. Хочу поскорее забыть тот день, ту ночь, ту поездку! Господи, неужели эта дикая история будет иметь какое-то продолжение? Пусть она закончится. Сейчас! Немедленно!

– Давай завтра в церковь сходим, свечку поставим, записки за упокой Тани с Димкой подадим.

Обняв Наталью, Катарина сквозь слезы пролепетала:

– Давай сходим. Натка, скажи, что все будет хорошо!

Натка сказала, но не прошло и четверти часа, как она снова затронула щекотливую тему:

– Хоть убей меня, не пойму: ну, как он без головы мог ходить? Может, голова у него все-таки была, но ты ее не заметила?

– Начинаешь сомневаться в достоверности моих слов?

– Прости. Но без головы… Невозможно же!

– Невозможно, согласна. Но у него ее не было. Значит, это был не человек.

– А кто?

– Чудовище из страшной сказки.

– Кат…

– Что – Кат? Других вариантов я не вижу.

– А как с куклой быть?

– Еще одна загадка. Сначала она голову повернула, заговорила, а потом голова у нее… отвалилась.