Прокурор республики

Для вас этот зал был благороден в ту пору, когда здесь судили революционеров. Для нас же - когда революция судит в нем своих врагов. Благородство, между прочим, не нуждается в подлогах, в обмане. Вы же действовали подкупом, провокацией, шантажом. И патриотические деяния провокаторов держали в строжайшей тайне, чтобы страна не узнала своих героев...

Возможно, Виссарионову показалось, что он участвует в мирном диспуте и что у него за спиной нет конвоира.

- А как иначе раскрыть преступную организацию, действующую нелегально? Или нелегальный образ мыслей? Существует определенный режим, он поддерживает определенное течение мыслей и борется с другим течением мыслей, охранять и бороться - дело полиции. Этот вопрос научно не разработан...

- Будьте добры отложить ваши теоретические изыскания до другого раза, прервал его Карклинь.- Мы разбираем дело Малиновского.

Виссарионов повернулся к скамье подсудимых, долго всматривался в свою бывшую "гордость" - так, словно видел его впервые.

- Честный, порядочный человек, - выд"у он наконец аттестацию. - Главное - честный. Это очень ценилось, потому что часто агенты сообщают не то, что есть на самом деле, а то, чего от них ждут.

Малиновский весь сжался от такой "похвалы". Этого ли он ждал от своего "любезного шефа"? Потому, как нервно кусал Малиновский свои некогда холеные ногти, с какой злобой смотрел на Виссарионова, Крыленко прочитал его мысли. Что ж, вполне закономерный финал. Что объединяло этих людей? Идеи? Принципы?

Благородные цели? Или животная жажда благополучия, стремление урвать кусок пожирнее - какой угодно ценой?..

Виссарионов подробно, с упоением рассказывал о том, как он и другие полицейские "шишки" встречались с Малиновским в отдельных кабинетах фешенебельных ресторанов, куда "ценный агент" проходил через боковой вход с поднятым воротником и надвинутой на глаза шляпе. Рестораны нередко выбирал сам Малиновский - он любил, чтобы из-за плотно закрытых дверей доносились песни цыган.

- Свидетель, вы так и не рассказали, каким образом Малиновский был завербован. Он, что же, сам предложил свои услуги? - вмешался защитник.

- Не совсем, - загадочно ухмыльнулся Виссарионов. - Это мы помогли ему принять правильное решение.

- А если яснее?..

- Видите ли, мы изучали каждого человека, как живет, чем дышит, что у него в мыслях. Характер, склонности... Тщеславных выявляли, честолюбивых. Так обратили внимание и на Малиновского.

- Почему? - спросил Оцеп.

- Общителен. Начитан. Рабочие ему верили. Агитировать мастер. Чем иметь такого врага, лучше сделать его своим. Приручить. Ну и обогрели его. Обласкали...

- И вы полагаете, что он душой был с вами, сотрудничал искренне?

- Не думал об этом! - отрезал Виссарионов. - И думать не хочу. Пусть он меня ненавидит, но дает сведения. А сведения он давал ценнейшие. Особенно после того, как мы ему поручили познакомиться с Лениным и войти к нему в доверие.

- И что же, - прервал его Крыленко, - Малиновский сообщил вам о Ленине?

- Что это человек огромной воли, который абсолютно уверен в победе своей партии и потому представляет глазную опасность для империи. С этой опасностью, резонно полагал господин Портной, надо бороть-' ся особенно рьяно.

По залу прошел ропот.

- Негодяй! - крикнул кто-то совсем рядом со столом обвинителя,

Привели еще одного свидетеля - Джунковского, бывшего московского губернатора, который стал в четырнадцатом году товарищем (заместителем) министра внутренних дел. Сразу после его прихода в министерство Малиновский неожиданно отказался от депутатского мандата и уехал за границу. Не он ли, Джунковский, приложил к этому руку?

- Да, я, - подтвердил Джунковский. - Ознакомившись с составом секретной агентуры и обнаружив там фамилию Малиновского, я ужаснулся.

- Почему?-спросил Крыленко.

- Я слишком уважал звание члена Государственной думы...

- И только?

- Рано или поздно, - неохотно ответил Джунковский, - секрет бы открылся. Это был бы скандал: полицейский агент в Думе, да еще полицией туда проведенный!.. Я вызвал Малиновского и сказал: вот вам годовое жалованье вперед и заграничный паспорт, и чтобы в двадцать четыре часа духу вашего в России не было.

- Вам не жалко было расстаться с таким агентом? - спросил Карклинь.

- Агент был, конечно, первоклассный... Но опять же - палка о двух концах: полицейский сотрудник, получавший от нас баснословные деньги, произносил в Думе яростные антиправительственные речи. В ответ он получал тысячи восторженных писем от рабочих. Конечно, он их приносил нам, но толку-то что?.. Всех не арестуешь, а пропагандистский эффект его выступлений был огромный. Малиновского такое положение вполне устраивало: он мечтал о лаврах великого революционера, ничем не рискуя и живя в свое удовольствие.

- Как вообще получилось, - обратился Крыленко к Малиновскому, - что вы стали большевиком?

Что привело вас в партию?

Малиновский задумался. Потом развел руками и сказал со вздохом:

- Видите ли, я просто попал в этот поезд. Если бы попал в другой, может быть, с той же скоростью летел в противоположную сторону.