Прокурор республики

Тяжело поднялся мужчина, сидевший у самого барьера. Комично торчали на его лице непропорционально широкие уши, массивный нос и лихие фельдфебельские усы. "Асов" шпионажа не было в зале (Локкарта пришлось обменять на незаконно задержанного в Лондоне Максима Литвинова), поэтому Каламатиано стал в этом процессе "подсудимым номер один".

- Понимаю, - ответил он.

- Признаете ли вы себя виновным?

Он обрезал решительно:

- Нет!

_ Нет! - послушно повторили вслед за ним все подсудимые.

Они знали, что улики налицо, что заговор полностью раскрыт. И все же твердили: нет!

- Подсудимый Каламатиано, - начал допрос Крыленко, - в секретных донесениях, которые были изъяты у других подсудимых, содержатся сведения военного характера. Эти сведения они собирали для вас?

- Да.

- По вашему заданию?

- Да.

- За деньги?

- Да.

- И вот это, - он показал на папку с аккуратно подклеенными бумажками, найденными в трости Каламатиано, - их собственноручные расписки в получении денег?

- Да.

- За что же вы платили деньги и для какой цели собирали эти сведения, если шпионский характер своей деятельности вы отрицаете?

- Для блага Америки и России, - многозначительно ответил Каламатиано.

- Все зависит оттого, что вы подразумеваете под этим, - заметил Крыленко. - Наши взгляды на благо России могут разойтись.

Каламатиано горячо возразил:

- В данном случае они совпадают. Советская Россия заинтересована в торговле с Западом. Американские бизнесмены охотно пойдут ей навстречу. Пусть политики спорят, а коммерция всегда коммерция. .Зачем терять такой огромный рынок сейчас, когда Россия разорена войной?!

- Логично, - согласился Крыленко. - Разумно и логично. Но какое это имеет отношение к сбору сведений о дислокации военных частей?

Каламатиано издал какой-то странный звук.

- Самое прямое, гражданин обвинитель. Ни один бизнесмен не станет вкладывать деньги в неизвестность.

Прежде чем торговать, надо знать все о своем партнере. Ну хотя бы о том, сколь прочно его положение.

Представьте себе: американская фирма сегодня продает вам товар, завтра вас, извините, сдали в архив, а кто будет платить?

- Почему же в таком случае вы зашифровывали своих агентов? Почему на квартире одного из ваших сообщников нашли взрывчатку и капсюли к динамитным шашкам? Как, наконец, согласуется с вашей благородной коммерческой деятельностью план взрыва железнодорожного моста?

...Для дачи показаний вызвали подсудимого Голицына - бывшего подполковника генерального штаба.

- Вам понятно, - спросил Крыленко, - какую работу вы выполняли для Каламатиано?

- Конечно! - Это был истинный штабист: он отвечал коротко и ясно. Сбор коммерческой информации.

- Подсудимый, вы военный?

- Так точно.

- И вы всерьез утверждаете, что переданные вами сведения о формировании красноармейских батальонов в Туле и о продвижении войск представляют собой коммерческую информацию?

Голицын изобразил на лице полнейшее недоумение.

- Но ведь сведения такого рода можно узнать из газет...

Этот человек явно не отличался находчивостью.

Здравым смыслом тоже...

- Для чего же тогда вы нужны были гражданину Каламатиано? И с какой стати вам платили такие деньги, если сообщаемые вами сведения можно было бесплатно вычитать в газетах?

Настал черед другого агента Каламатиано - студента Петроградского университета Хвалынского. Для сбора шпионских сведений он ездил в Воронеж и Смоленск, имея в кармане фиктивное удостоверение с печатью вице-консула Соединенных Штатов.

- Вы тоже, конечно, разъезжали с коммерческой целью? - без малейшей насмешки спросил Крыленко.

- Да-да... - чуть слышно пролепетал он.

- Вы - образованный человек, неужто вам никогда не приходила в голову мысль, что экономическая информация во время войны есть оборонная информация?

- Нет, - простодушно ответил Хвалынский. - Я не усматривал в этом никакой тайны.

- Если в этом нет никакой тайны, почему же вы подписывали донесения не своим именем, а шифром?

Отвечать было, в сущности, нечего, но Хвалынский ссе же ответил:

- Так было удобнее...

- Кому?!. - немедленно парировал Крыленко.

...Казалось бы, наглая и смешная тактика прижатых к стенке врагов уже наглядно и окончательно разоблачена... Но вызывался на трибуну еще один подсудимый, еще один и еще - все они, словно сговорившись, повторяли разбитые доводы своих предшественников.

На что они надеялись? Чего ждали?

- Слово для обвинения имеет товарищ Крыленко.

Он собрал листочки - наброски речи, выписки из томов судебного дела и взошел на трибуну... Подождал, пока затихнет зал... И начал речь...

Доказать вину заговорщиков на этот раз было нетрудно. Слишком наглядны оказались улики. Попытка опровергнуть неопровержимое еще больше усугубила их вину.

Не для суда говорил Крыленко - для тех, кто в зале и далеко за его пределами следил за перипетиями этой схватки. Для тех, кто лелеял еще мысль о реванше, о том, что революцию можно все-таки одолеть, если и не в открытом бою, то на невидимом фронте.