Пролог (Окончание)

На руке пониже локтя у него вытатуировано слово «Линда». Ниже изображен крест. И под ним ещё одно слово — «Восстание». Означает ли это, что непокорная Линда подняла восстание против владельца татуировки или что парнишка поклялся до смерти ходить в мятежниках против своевольной Линды, — неизвестно. Но зато на плечах застиранной безрукавки совершенно недвусмысленная и очень понятная надпись, сделанная черной краской через трафаретку: «Новоорлеанская тюрьма».

— Вы действительно из русской газеты? — спрашивает парнишка с интересом и, получив утвердительный ответ, удивленно качает головой.

Мы садимся на скамейку, и парень в тапочках фотографирует нас. Через три минуты снимки (цветные) готовы. Он прогоняет их через какую-то машинку, и они, запечатанные теперь в твердый прозрачный полиэтилен, становятся нашими документами.

Я не могу удержаться от вопроса:

— Вы заключенный?

— Да, — отвечает парень охотно. — Осталось сорок восемь дней. А приговор был — год. За попытку ограбления.

Он проверяет выправленные нам документы, остается ими доволен.

Спрашивает вежливо: «Не хотите ли кофе?»

Документы подписывает шериф, которого мы знаем по нашему первому визиту, — Луи Хайд. Симпатичный молодой, немного грузноватый человек, в белой рубашке и с небольшим пистолетом на боку.

— Всё спокойно, — объясняет он. — Нет никакого ажиотажа. Это не то что тогда. Поэтому мы не так тщательно охраняем. Если на этот раз назначат последнего присяжного заседателя, тогда, быть может, Джим Гаррисон выступит с обвинительной речью. Из этой речи станет ясно, хочет ли он доказать только, что в Новом Орлеане был заговор с целью убийства президента Кеннеди, или намеревается вскрыть непосредственную связь заговора в Новом Орлеане с убийством президента Кеннеди. Вот после этой речи, возможно, многое переменится: снова возникнет интерес. И тогда придется увеличивать охрану. А пока тихо и спокойно.

У входа в зал всё же обыскивают. Не так тщательно, как раньше, но обыскивают. А вот ультрафиолетовую незаметную для глаза и несмываемую печать на ладонь не ставят. Всё проще и спокойнее. Только циклопический глаз телекамеры по-прежнему смотрит на вас, внимательно и строго.

Знакомые лица судебных стражников в зале. Знакомый крик над ухом:

— Па-арядок в суде!

Делать в зале пока нечего.

На капоте машины, на улице у здания суда, свесив вниз ноги, сидят два скучающих телеоператора.

— Ну как? — спрашивает нас один.

— Пока ничего.

Они вздыхают. На сиденье машины мы видим книгу, на обложке название — «Заговор».

Уходя, мы слышим, как один оператор говорит другому:

— Это будет самая большая липа, которую толь ко можно себе представить.

— А я тебе говорю, что это будет самый большой скандал в Америке за многие десятилетия…

Имя Джима Гаррисона — прокурора Нового Орлеана, не раз попадало в заголовки газет. Несмотря на протесты довольно влиятельных бизнесменов Нового Орлеана и мэра города, окружной прокурор всерьёз занялся чисткой знаменитой новоорлеанской Бэрбэн-стрит от дельцов чёрного рынка, сутенёров и проституток. У него были конфликты с местной полицией, с местными судьями. И каждый раз он выигрывал борьбу, показаз себя человеком решительного и независимого характера и высоких профессиональных способностей; за время пребывания Гаррисона на посту прокурора в его округе не было ни одного убийства, виновники которого остались бы безнаказанными.

За Джимом Таррисоном, бывшим лётчиком-истребителем (во время второй мировой войны), укрепилась в Новом Орлеане слава человека, который «крупно вершит крупное» и вряд ли начинает трудное дело, не будучи уверенным в его успехе.

Гаррисон прикоснулся к далласской трагедии через несколько дней после убийства Джона Кеннеди. Он арестовал тогда, в Новом Орлеане некоего Дэйвида Ферри, который, по данным Гаррисона, был знаком с Освальдом и даже обучал его обращению с винтовкой, снабженной оптическим прицелом. Тогда Гаррисона насторожило то обстоятельство, что вечером 22 ноября 1964 года, когда вся страна напряжённо следила за телевизионными передачами из Далласа, Ферри неожиданно уехал на автомашине из Нового Орлеана в Техас.

Однако агенты ФБР сразу же отобрали Ферри у Гаррисона. И очень скоро, может быть, слишком скоро, сообщили комиссии Уоррена, что Дэйвид Ферри не имеет никакого отношения к убийству Кеннеди. Самого Ферри в комиссию не вызывали. Текст беседы с ним агентов ФБР не вошел ни в один из 26 объёмистых томов доклада комиссии.

И вот спустя ровно три года Гаррисон решил самостоятельно, на свой страх и риск заняться расследованием убийства Кеннеди. У него были на то формальные права, так как Освальд долгое время жил в Новом Орлеане. Гаррисон создал группу из десяти самых способных своих сотрудников и принялся за работу, держа её в строгой тайне. Однако полную тайну сохранить не удалось. 17 февраля 1967 года местная газета Нового Орлеана, сообщила о расследовании, которое ведут окружной прокурор и его люди. Газета даже назвала имена нескольких людей (в том числе, и Дэйвида Ферри), которых прокурор допрашивал в связи с этим делом.