Прометей, или Жизнь Бальзака

"Итак, прощайте, уже два часа ночи. Я украл у "Серафиты" целых полтора часа. Она ворчит, зовет меня, надо ее заканчивать, ибо журнал "Ревю де Пари" также ворчит: я взял аванс в тысячу девятьсот франков и "Серафита" с трудом покроет эту сумму. Прощайте; вам нетрудно представить себе, что, дописывая это посвященное вам произведение, я думаю о вас. Пора уже книге появиться на свет; здешние литераторы решили, что мне ее никогда не закончить, что это просто немыслимо".

Немыслимо? Только не для Бальзака. Он пообещал привезти Чужестранке рукопись "Серафиты", прежде чем ее Ржевусское величество возвратится в свои владения. Но об одном он ей не писал - о том, что с наступлением весны он часто ездит в Версаль и видится там со своей новой пассией, графиней Гидобони-Висконти.

Бальзак - Зюльме Карро, 17 апреля 1835 года:

"Во мне живет несколько людей: финансист; художник, борющийся против прессы и публики; затем художник, вступающий в борьбу с собственными произведениями и замыслами. Наконец, живет во мне и человек, исполненный страсти, он способен растянуться на ковре у ног прекрасного цветка и восторгаться его красками, вдыхать его аромат. Тут вы скажете: "Негодный Оноре!" Нет, нет, я не заслуживаю такого эпитета. Ведь я способен отказаться от всех доступных мне радостей и запереться у себя в комнате, чтобы работать. Послушайте, cara [дорогая (ит.)], почему вы мне совсем не пишете? Неужели вы думаете, что утратили хотя бы крохотную долю моей привязанности? Ведь жизненные испытания только усиливают старинную дружбу. Итак, через несколько дней вы увидите меня у себя. Я давно лелею мечту об этой вылазке... Но вот уже несколько дней, как я подпал под власть неотразимой особы и не знаю, как освободиться от ее чар, ибо, по примеру юных девиц, я не в силах противиться приятному соблазну".

К несчастью для Бальзака, жившие в Париже поляки сообщали госпоже Ганской о его весенних шалостях. Она писала ему теперь только коротенькие письма, в которых отчитывала неверного. Он понимал, что надо самому отправиться в Вену, чтобы оправдать себя. Но ему трудно было оторваться от письменного стола. "Я словно коза, привязанная к колышку. Когда наконец капризная рука Фортуны освободит меня от пут? Не знаю". У него болела печень: "Но обождите, госпожа Смерть! Уж коли вы явились, то помогите мне опять взвалить ношу на спину. Я еще не выполнил свою задачу".

XIX. ЛИЛИЯ ДОЛИНЫ

Постоянство - один из краеугольных

камней моего характера.

Бальзак

Весной 1835 года Бальзак работает над несколькими большими произведениями сразу: одни он уже пишет, другие еще только обдумывает; это "Лилия долины" (полемический ответ на "Сладострастие" Сент-Бева, но "только лучше"), "Щеголь", третий десяток "Озорных рассказов", "Воспоминания новобрачной", "Сестра Мария от ангелов" (книга так никогда и не была написана); кроме того, он переделывает "Луи Ламбера", заканчивает "Серафиту". А вдова Беше между тем жаловалась, Верде приходил в ужас, редакции газет метали громы и молнии. Как всегда, Бальзаку казалось, что он близок к цели. Да и как было ему не верить в свои силы? Шесть лет тому назад он был безвестным журналистом со впалыми щеками, работавшим, точно поденщик, на книгоиздателей. Прошло каких-нибудь шесть лет, и теперь вся Европа читает его. В 1837 году к нему придет и богатство, ибо тогда все его произведения, взятые вместе (они вновь станут к тому времени его полной собственностью), превратятся в "Социальные этюды". Разбогатев, он расплатится со всеми, даже с матерью; он свидится с Евой и наконец-то будет вознагражден за титанический труд.