Прометей, или Жизнь Бальзака

Бальзак по-прежнему уверял мистическую супругу - божественную Еву - в своей непоколебимой верности и беспорочном целомудрии; однако с некоторых пор он поддерживал самые интимные, и на первых порах весьма тайные, отношения с другой женщиной, которая вполне могла польстить его самолюбию и своей красотой, и знатностью, и положением в свете. Чтобы выяснить, когда началась эта связь, надо вспомнить о рекомендательном письме, полученном Бальзаком в феврале 1834 года в Женеве от графини Марии Потоцкой к жене австрийского посла. Осенью следующего года он встретил на одном из больших приемов в посольстве молодую женщину лет тридцати, восхитившую его нежным румянцем, пепельно-белокурыми волосами, стройным гибким станом и очами, достойными принцессы Востока. "Ее вызывающая улыбка сладострастной вакханки" привлекла внимание Бальзака. Он спросил, кто она, и узнал, что красавица замужем за графом Эмилио Гидобони-Висконти, принадлежащим к одному из самых знатных в Милане семейств, а девичье имя его прелестной жены, англичанки по происхождению, - Френсис Сара Лоуэлл.

Некий версальский судья, Виктор Ламбине, дал в своих мемуарах обильные, но самые ложные сведения об этой супружеской чете. Если верить ему, в семействе Лоуэлл сила очарования соединялась с ужасными припадками безумия и назойливыми мыслями о самоубийстве. Мать утопилась, не желая стареть, один из сыновей перерезал себе горло, второй повесился.

"Младшая дочь, Юлия, - сообщает Ламбине, - создание сумасбродное и восхитительное, страдала истерией, гонялась за молодыми цирюльниками, совращала актеров, все больше опускалась, как ее старший брат, и погрязла в пьянстве. Эротизм ее несколько уменьшился под влиянием "божественной бутылки", и она вышла замуж за старого прусского ученого, доктора Бидермана, который женился только для того, чтобы ему было с кем чокаться за столом..."

В действительности же Френсис Сара Лоуэлл (домашние звали ее Фанни) принадлежала к старинной семье небогатых помещиков Уилтшира - Лоуэллов из Коул-Парка. Мать графини была дочерью архидиакона англиканской церкви и внучкой епископа Батского. Благодаря такому происхождению Фанни Лоуэлл еще до своего замужества была принята в Англии в самых замкнутых кругах общества. Никто из ее четырех братьев не кончал самоубийством: один умер от рака печени, другой - от сердечного приступа, третий - от пневмонии. Самый младший брат, который, по словам Ламбине, сократил распутством дни своей жизни, скончался только в 1906 году, прожив восемьдесят пять лет, и умер от воспаления легких. Среди россказней Ламбине есть только одна правда: мать действительно утопилась, но в возрасте семидесяти двух лет она наложила на себя руки в 1854 году, то есть через двадцать девять лет после замужества Фанни. Следовательно, нечего задаваться вопросом, знал ли граф Гидобони-Висконти, женясь на Фанни Лоуэлл, "эти ужасающие истории", ведь их на самом-то деле не было. Как и все мужчины, он был очарован божественной красотой девушки и ее серебристым голоском, "словно созданным для задушевных бесед".

Очень быстро после свадьбы открылось, что Contessa не в силах "противиться веленьям чувств". Ее пылкий темперамент требовал любовников, а совесть прекрасно мирилась с таким поведением. Она взяла себе за образец графиню Альбани и Терезу Гвиччиоли и восхваляла ту и другую за смелость их связи с гениальными людьми: одна была возлюбленной Альфиери, другая Байрона. Граф Гидобони-Висконти оказался marito [супругом (ит.)] еще менее суровым, чем граф Гвиччиоли. Бедняга был человеком незлобивым и бесхарактерным, и у него имелось только два пристрастия: музыка (он любил играть в театральном оркестре среди музыкантов-профессионалов) и аптекарские занятия. Смешивать целебные вещества, наливать лекарства в склянки, вытирать эти пузырьки, надевать на каждый бумажный колпачок, приклеивать этикетку доставляло ему наслаждение. "Он отличался кротостью, держался в тени, был переменчив в расположении духа, скучноват, придирчив, совсем не глуп и даже с хитрецой, к которой примешивалась, однако, грубоватая наивность", - пишет Аригон. Словом, он как будто создан был для роли обманутого мужа, который все знает и терпит.

Осмелев от таких характеристик, Бальзак попросил представить его. Contessa читала его романы и очень охотно пригласила писателя в свой дом. Ее несколько огорчил экстравагантный наряд Бальзака: белый жилет с коралловыми пуговицами, зеленый фрак с золотыми пуговицами, перстни, унизывавшие пальцы. Вероятно, она сказала об этом своим друзьям, а те предупредили Бальзака, и при второй встрече костюм на нем был скромный, темных тонов. Впрочем, нелестное впечатление, которое он вначале производил на женщин, всегда менялось очень быстро. Подруга "белокурой красавицы" Софья Козловская в письме к отцу дала прекрасное объяснение этой связи.