Прометей раскованный. Повесть об Игоре Курчатове

Она делала свою работу — растворяла, осаждала, фильтровала, снова растворяла, снова фильтровала, снова осаждала. А он, то сидя на стуле, то нервно вскакивая и расхаживая по лаборатории, громко читал стихи. Сперва это были Пушкин, Лермонтов, Есенин, потом она услышала французских поэтов — звучные, нервные строки Рембо, изысканно-строгие сонеты Эредиа, страстную речь Гюго, угрюмую словесную вязь Бодлера. И снова он перешел к русским поэтам. Она работала, а он декламировал Александра Блока, Анну Ахматову, Осипа Мандельштама…

— Все окончено, Виталий Григорьевич! — сказала она, когда в окне стало рассветать. — Смотрите, получилось, как ожидали!

Он схватил сосуд с драгоценным плутонием, губы его молча шевелились, глаза стали влажными…

…Через несколько лет, показывая на свою Золотую Звезду, он с улыбкой сказал ей, награжденной орденом за исследование, ставшее оригинальным советским достижением:

— А ее мне дали, Вера Ильинична, за ту ночь, помните, когда вы работали, а я вам читал стихи! Спасибо вам, Верочка, всем вам спасибо за вашу отличную, вашу чистую работу!

5. В фокусе — бомба

Все задания выполнялись одновременно, неисполнение хотя бы одного, самого мелкого, могло грозить успеху всей программы. Но каждый раз какое-то одно было главным, и Курчатов именно ему отдавал основное внимание, именно о нем больше всего размышлял.

После пуска экспериментального атомного котла Ф-1 главным для Курчатова стало конструирование, строительство и пуск первого промышленного реактора. Он еще не один месяц возился с экспериментальным котлом, налаживая его, проверяя на разных режимах, ставя на нем разные исследовательские работы. Но уже все больше отдавал он времени конструкторам промышленного сооружения, а когда на стройке, далеко от столицы, только начались кладки атомных агрегатов, еще до настоящего монтажа оборудования, он и сам выехал на строительство и послал туда бригаду своих помощников, накопивших опыт на Ф-1, тех же Панасюка, Дубовского, Кондратьева, Бабулевича и других, а чтобы на месте квалифицированно решались все возникающие теоретические загадки, добавил в бригаду и теоретика Фурсова, ставшего в скором времени его научным заместителем на стройке.

Смит в своем уже упоминавшемся отчете пишет, что на строительстве атомного завода в Америке одновременно трудилось 43 000 человек. Уже эта одна цифра достаточно выразительно говорит о том, какой объем труда требовался для возведения промышленного «атомного объекта». И одна из главных трудностей заключалась даже не в количестве людей и средств, сконцентрированных на стройплощадке, а в том, что предприятие такого рода было первое, еще не испробованное, все было новое — и новизна технологии могла таить в себе неожиданность.

Понимая это, Курчатов месяцами в 1947 и 1948 годах проводил на стройке, то приезжая, то уезжая, — присутствовал на пуске, на наладке каждого крупного агрегата.

В середине 1948 года состоялся пуск первого мощного промышленного реактора. Вскоре он уже надежно работал, в нем облучался нейтронами уран. Облученный материал отправлялся на завод, где плутоний отделялся от урана. Плутониевые растворы очищали от множества еще содержавшихся в них элементов и направляли чистые препараты плутония на рафинировку. Металлурги в специальных печах превращали химические соединения в корольки чистого металла — шарики искусственно созданного руками человека, не существующего в природе трансурана 94.

Теперь надо было приступать к следующей стадии атомной программы: готовить из нового элемента «изделие» — под таким названием закодировали атомную бомбу. «Изделие» во второй половине 1948 года, в первые месяцы 1949 года стало главным пунктом всей работы советских физиков-ядерщиков.

Еще не настало время говорить подробно, как выполнялась эта решающая часть атомной советской программы. Но ее значение каждому ясно. Именно в эти годы началась «холодная война» американских политиков против Советского Союза, и за рубежом не скрывали, что рассматривают холодную войну как подготовительный период перед войной «горячей». Создание собственного атомного оружия стало в этих условиях вопросом жизненно важным.

Без надежного «атомного щита» Советский Союз рисковал подвергнуться неспровоцированному военному нападению — надо было создавать этот щит самым срочным образом.

Нет сомнения и в том, что изготовление атомного оружия требовало еще неслыханных технических усилий, творческих находок, огромного числа срочных исследований. В том же отчете Смита просто перечисление проблем и загадок, которые предстояло решить «для бомбы», занимает много страниц, а Смит говорит лишь об «открытых», отнюдь не секретных моментах американских атомных работ. Созданные в Советском Союзе специальные научные и конструкторские учреждения оперативно и надежно исследовали такие проблемы, разрабатывали теорию, испытывали конструкцию различных типов ядерного оружия. Это была воистину исполинская работа, масштабы которой доныне мало известны широким массам читателей.