Пронзающие небо

Наконец Алёша не выдержал — бросился к одному из этих работяг, схватил за широкие, словно камнями налитые плечи, развернул к себе. Лицо этого было изъедено не так сильно, как лица иных, и Алёша понял, что он относительно молод — закричал:

— Рассказывай — что вы здесь делаете?!.. А впрочем — нет-нет!.. Что я такое говорю?! Мне никакого дела нет до вас!.. Оставайтесь-пробивайте, безумствуйте, только не держите меня!.. Ты только скажи, как мне выбраться из этого лабиринта?!.. Где выход?! Где?!..

Выражение этого лица почти совсем не изменилось, разве что глаза немного расширились, когда он поднял голову, и взглянул на Чунга; вот проговорил ничего не выражающим, сухом голосом:

— Вы очень интересный призрак…

— А-а-а! — зло усмехнулся Алёша. — Ну, так я и думал — что-нибудь эдакое вы непременно должны были придумать!.. Впрочем — это совершенно безразлично. Немедленно скажи, как выбраться, как пройти к Вратам…

— Х-м-м… — протянул этот некто, вновь поднял голову, и расширенными своими глазами довольно долго глядел на Чунга — на чёрной их, непроницаемой поверхности плавно переливалась вуаль. Вот и невеликое Алёшино терпение закончилось, и он встряхнул его за плечи:

— Ну же — говори!!! Не могу я здесь больше!.. Ни минуты, ни мгновенье…

Ему отвечал тот же сухой, удручающе бесстрастный голос:

— Вы очень интересный призрак, и я бы задал вам некоторое вопросы, но боюсь понести за них наказание…

— Да какое ж мне дело до ваших наказаний, до всех ваших безумных законов?!.. Ты только скажи мне…

Но Алёша не смог договорить, потому что пронизывающе тонко засвистел вихрь, и вот, перемахнувши через край расщелины, чёрной, стремительно извивающейся колонной начал своё движение по дну. Свист ветра был настолько силён, что, если даже из всех сил кричать на самое ухо — всё одно, ничего не было бы слышно. Вихрь слепыми рывками метался из стороны в сторону, подхватывал и бесследно поглощал то одного, то другого работника — и лишь их молоточки падали на камни. За молоточками этими, совершенно бесстрастно, презрев очевидную опасность быть поглощёнными вихрем, подходили какие-то иные, облачённые в грязно-оранжевые хитоны согбенные карлики, и складывали молоточки в мешки, затем куда-то их уносили. Иные продолжали свою работу в прежнем темпе, и так же как и на Алёшины крики — не обращали на вихрь совершенно никакого внимания… Наконец, в последний раз метнувшись, тёмным истуканом прогремев шагах в пяти от юноши, вихрь скрылся за кромкой расщелины… Остался только прежний, яростно свищущий, несущий стремительные, мельчайшие камешки ветрило. Прошло несколько мгновений, и вот появились новые фигуры — они, в общем-то, мало отличались от фигур унесённых, и, разве что, были с менее изъеденными лицами — им уже были выданы молоточки, и они тут же с усердием принялись за работу — слились со всей этой, работящей массой.

Несмотря на то, что Алёша настраивал себя на то, чтобы поскорее проскочить это сообщество, всё же, волей-неволей, эти последние события поглотили его внимание, и он, всё ещё держа этого некто за каменистые плечи, спрашивал, ни к кому в общем-то не обращаясь:

— Я могу понять, почему жизнь здесь ценится так мало — ещё пробывши здесь совсем немного, я хорошо понял, что — это и не жизнь, а так — существование. Но ради чего эта напряжённая работа — ведь все силы свои, все помыслы выкладываете в то, чтобы отбивать эти камушки. Какая в них может быть польза?.. Куда вы их тащите?

— Вы очень интересный призрак…

— Да слышал я уже это! Ну, считай меня кем тебе угодно, только ответ на вопрос!..

— Вы задаёте такие удивительные вопросы, что я, быть может, даже ответил, если бы не боялся наказания…

Голос говорившего, однако ж остался по прежнему сухим, невыразительным, а когда Алёша оглянулся, то обнаружил, что и работавшие поблизости, которые явно должны были слышать эти «удивительные» вопросы — работали со всё тем же бесстрастным выражением.

— Да — обращаться к кому-либо, кроме тебя — нет смысла. Ведь ты не исключение… Ну да и бес с вами! Объясни мне только, в конце-то концов как выбраться из этого лабиринта…

— Но здесь нет никакого лабиринта…

— Хорошо, хорошо — здесь нет лабиринта, но просто укажите как выйти в такое место, где бы вас не было, но начиналась бы дорога к Вратам…

Этот «некто», вновь выразил слова удивления, и в конце концов, начал всё-таки объяснять. Он выговаривал о каких-то заворотах, переходах, и прочем, и прочем — так что у Алёши сразу всё вылетело из головы, и он проговорил:

— Ну уж нет — сам мне укажи дорогу…

Тогда работник осторожно отложил свой молоточек, и быстро юркнул к некоему карлику, более согбенному, более уродливому, нежели все иные — тем же ровным тоном он заговорил с ним:

— Видите ли — этот призрак желает, чтобы я ему указал дорогу, до Моря. Разрешено ли мне будет…

— Разрешено, но пусть призрак несёт носился с камнями «А» в Его дворец. — сухим тоном прервал его согбенный, и пошёл своей дорогой.

Работник вернулся к Алёше, и с пробуждающейся гордостью поведал: