Пропаганда

Если мы попробуем составить список тех, кого в силу занимаемого положения в обществе можно без преувеличений назвать законодателями общественного мнения, то наш список окажется расширенной версией справочника «Кто есть кто». Естественно, он будет включать президента США и членов его кабинета, сенаторов и конгрессменов, губернаторов сорока восьми штатов, президентов торговых палат сотни крупнейших американских городов, председателей советов директоров сотни с лишним крупнейших промышленных корпораций, президентов множества профсоюзов, входящих в состав Американской федерации труда, президентов всех национальных профессиональных организаций и обществ, президентов всех имеющихся в стране национальных или языковых сообществ, редакторов сотен популярных газет и журналов, полсотни самых популярных писателей, президентов пятидесяти основных благотворительных организаций, два десятка театральных и кинопродюсеров, сотню признанных законодателей моды, самых популярных и влиятельных священников ста крупнейших городов, президентов колледжей и университетов, выдающихся сотрудников этих учебных заведений, крупнейших финансистов с Уолл-стрит, самых выдающихся спортсменов-любителей и т. д.

Подобный список будет содержать несколько тысяч человек. Однако хорошо известно, что многие из этих лидеров сами являются ведомыми, причем иногда управляют ими люди, имена которых знают лишь единицы. Работая над своей избирательной платформой, конгрессмен зачастую руководствуется предложениями босса соответствующего избирательного района, о котором мало кто знает за пределами политической машины. Красноречивые священники могут иметь огромное влияние в своих сообществах, но основные положения своих проповедей они получают от вышестоящего церковного начальства. Президенты торговых палат формируют позицию местных бизнесменов относительно выпуска акций, однако точка зрения, которую они пропагандируют, обычно исходит от каких-либо государственных органов. Кандидат в президенты может быть «выдвинут» в ответ на «требования общественности», однако всем известно, что на самом деле все решает горстка политиков, засевших за круглым столом в гостиничном номере.

Порой невидимые кукловоды обладают ужасающей властью. Власть невидимого кабинета, совещавшегося за покерным столом в одном небольшом зеленом доме в Вашингтоне, стала национальной легендой. Был период, когда стратегию правительства страны диктовал один-единственный человек – Марк Ханна. Кроме того, в течение нескольких лет Симмонс успешно командовал миллионами людей с помощью нетерпимости и насилия.

Подобные люди сформировали в общественном сознании стереотип, ассоциирующийся с фразой «невидимое правительство». Однако мы редко задумываемся о том, что и в других областях существуют диктаторы, влияние которых ничуть не меньше, чем упомянутых выше политиков. Какая-нибудь Айрин Касл может ввести моду на короткую стрижку, которую сделают девять женщин из десяти, претендующих на звание модниц. Парижские законодатели мод популяризируют короткую юбку, за ношение которой еще пару десятков лет назад нью-йоркская полиция арестовала бы женщину и отправила прямиком в тюрьму, – и вся индустрия женской одежды, в которой вращаются сотни миллионов долларов, подвергнется реорганизации, чтобы подчиниться диктату парижской моды.

Есть невидимые правители, которые вершат судьбы миллионов. Порой мы не до конца осознаем, в какой мере слова и поступки самых влиятельных общественных фигур продиктованы расчетливыми личностями, скрывающимися за кулисами.

Однако еще важнее то, насколько сильно наши собственные мысли и привычки управляются сильными мира сего.

Мы воображаем, что в некоторых областях повседневной жизни действуем по собственной воле, однако в реальности нами правят диктаторы, имеющие над нами величайшую власть. Покупая костюм, мужчина считает, что сделал выбор самостоятельно, руководствуясь личным вкусом и предпочтениями, и что он выбрал именно ту одежду, которую предпочитает сам. На самом же деле он, возможно, выполняет распоряжения безвестного мужского портного из Лондона. Этот персонаж – безмолвный работник скромного ателье по пошиву мужской одежды, которое пользуется покровительством щеголей и принцев крови. Он предлагает британским и прочим аристократам синюю ткань вместо серой, две пуговицы вместо трех, рукава на четверть дюйма уже, чем в прошлом сезоне. Знатный клиент такие идеи одобряет.

Но как этот факт влияет на обычного Джона Смита из провинциального городка?