Пропасть

Пользуясь полнейшим разделением заключённых, менты творят с ними, всё что хотят. Например — новичков из прибывшего этапа, "для профилактики", в первую очередь не в баню ведут, не на санобработку, и не нотации им читают. Нет — новоприбывших для начала бьют. Бьют зверски (у бьющих на лица одеты маски — то ли для усиления устрашающего эффекта, то ли всерьёз мести побаиваются), заставляя кричать: "я — петух!", "я — козёл!", и прочее в том же духе. Доводилось мне встречать человека, который признавался, что и он — кричал. А признавался потому что, по его уверению, через это прошли все льговские сидельцы, так что друг другу по этому поводу претензий не предъявляли (хоть на это ума хватило!).

Ну а везде где существует лагерь, всегда ощущается избыток "служивых". Поэтому толпы ментов бродят по вокзалам подобных станций и частенько шерстят местные пригородные поезда — даже тогда, когда нет никаких побегов. Однажды, например, видел в дизеле Льгов-Курск, как несколько изрядно поддатых "стражей порядка" приставали к девкам из числа пассажиров. В другой раз видел их коллег, игравших в карты и матерившихся при этом на весь вагон. Они ощущали себя хозяевами в своей вотчине. Днём на том дизель-поезде ещё можно проехать относительно спокойно, а вечером в него лучше не соваться. И на Льговский вокзал, без особой надобности, лишний раз лучше не заглядывать.

Правда, доводилось раз, видеть на том же маршруте и другую картину.

В конце вагона, у окошка, вжался в скамью худой парень в поношенной куртке и столь же невзрачных брюках. Явно старается спрятать подальше под сиденье ноги в разбитых кроссовках. Лицо такого тёмного цвета, какой бывает у людей, перенёсших сильный голод, или тяжёлую болезнь. Глядит только в окно, отвернувшись от других пассажиров.

По вагону медленно, проверяя билеты, идёт ревизор. Подходит к скамье, на которой сидит парень, смотрит на него и спрашивает: "ты сегодня ел чего-нибудь?" Тот отрицательно качнул головой. Ревизор громко обращается к пассажирам: "у кого есть какая-нибудь еда — дайте человеку!" И весь вагон зашевелился. Кто-то достал кольцо колбасы, кто-то батон, кто-то пачку печенья, кто-то ещё какую-то снедь… Парень брал и ел, не подымая глаз, едва слышно выдавливая из себя: "спасибо… спасибо…"

Такое — тоже было. Но всё же, линия Льгов — Михайловский Рудник — Орёл — Тула, была предпочтительней, хотя на ней движение поездов и не такое интенсивное, дорога занимала больше времени. Я жил на колёсах, мне некуда было особо торопиться. После тульского рынка, меня ждал сахарный завод в Льгове, на котором я закупал дрожжи — предельно запущенный, могущий служить наглядным примером того, как вредно и глупо предавать забвению собственную сахарную промышленность, увлекаясь закупками сахара на дружественной Кубе, "по политическим мотивам". Можно ведь было довести до сведения кубинцев — за 30 лет активного экономического сотрудничества — что сахар мы и сами производим, зато жители СССР не знают даже названий многих тропических фруктов и овощей (а кофе считался напитком буржуев). Пускай бы выращивали на своём острове (и поставляли в Советский Союз) то, чего совсем не было в нашей стране…

А после Льгова — опять рынок в Туле (гораздо реже — в каком-нибудь другом городе). Такая вот разъездная жизнь, которой я был, можно сказать, рад — после обитания на свалке. Постепенно заработал себе на дешёвенькую китайскую куртку, на тёплые ботинки корейского розлива, приобрёл приблизительно человеческий вид. Даже газетки стал регулярно почитывать. Уже не смотрел жадным взором на пустые бутылки. В общем — почти что оклемался…

Мне не раз доводилось читать в книгах (в основном — у американских авторов; это одна из их излюбленных тем) о том, как какой-нибудь мужественный Джо, терпит финансовое крушение, разоряется вдрызг — но находит в себе силы "подняться". Он по два месяца спит урывками, проводя всё время в офисе, стойко отражая нападки кредиторов, предельно концентрируя внимание на каждом центе, максимально сжимает в кулак остатки бизнеса, мужественно выдерживая известия о биржевых паниках. Или проводит целые дни на бирже, демонстрируя поразительное хладнокровие и стойкость характера, среди всеобщей паники. Ему приходится выкуривать по двадцать пять сигар в день и выпивать по 20 чашек крепкого кофе. Он вынужден каждое утро и каждый вечер принимать контрастный душ, из горячей и холодной воды попеременно, чтобы взбадривать свой могучий организм. Его секретарша по три месяца не получает зарплату и удерживает её на месте только вера в способности и счастливую звезду шефа.

И в конце концов, герой оказывается в полном шоколаде. Он поднимается с колен, "делает" миллионы, покупает яхту — и на этой яхте, в компании сногсшибательной блондинки (в роли которой чаще всего оказывается верная секретарша, красоты которой он раньше "как-то не замечал"), уплывает в сияющую даль.

Он — герой, заслуживший красивую жизнь. Ведь он выдержал такие удары судьбы!..