Пропавшая Джина

— Да-да, ты прав, ты прав. За последние два года не было ни одного буднего дня, поэтому мне совершенно некогда работать.

— Но мы же работаем в праздники? Я имею ввиду детей.

— Хм. Действительно, — Кира Адольфовна нахмурилась, потрепала Лисику ухо, потом лицо её прояснилось, и она ответила:

— В праздники нельзя работать только взрослым, а детям можно. Потому что вам нужно успеть урвать побольше, пока молодые… Что-то у меня уже, кажется, голова разболелась… или колено заныло.

С этими словами она спешно удалилась, зажав двумя руками притихшего Лисика. Дети тут же схватились за ложки, и зал наполнился тем звуком, который обычно наполняет школьную столовую во время завтрака.

Оказалось, что фиолетовая каша на вкус действительно ничем не отличается от привычной белой. И творог в плюшках совершенно обычный. И даже напиток в кружках был просто фруктовым чаем. Зал дружно жевал, как хорошо отлаженный механизм. После того, как шаги тучи стихли, Валя вскочила с места. Ей не терпелось отыскать Джину. Но София так настойчиво сдавила ей руку и так строго на неё посмотрела, что она не решилась выйти из-за стола. Потом прозвенел звонок, и дети начали покидать столовую. Валя и Поля в сопровождении Софии тоже направились к выходу.

— Ты должна помочь нам найти нашу подругу Джину! — сказала Валя тоном, не терпящим возражений.

— С радостью, но я первый раз слышу это имя. Возможно, она из другой смены.

Так девчонки узнали, что все дети здесь распределены по трём сменам. Завтракают они отдельно. А после завтрака все отправляются на работу. У каждой смены свой участок работы, и они почти не пересекаются.

— Здесь у вас что-то вроде трудового лагеря, — сказала Валя со знанием дела. — Мне папа рассказывал, что такие были раньше, когда он был маленький. Очень интересно посмотреть, чем вы тут занимаетесь.

На этот раз в лифт набилось человек пятьдесят детей. Кто-то нажал на кнопку, и лифт бесшумно заскользил вниз.

— А с какой стати эта ваша Кира Адольфовна забрала себе Лисика? — не выдержала Поля.

— Потому что собаки её очень любят! — гордо объявила София. — Она нам сама это рассказывала.

— Да уж, как же её не любить, когда тебе в шею впиваются железные шипы. Я всё видела, когда она проходила мимо. Лисик раньше никогда не носил строгий ошейник.

Лифт остановился, открылись двери, и девочек обдал сильный запах ежевичных тянучек. Гудели какие-то агрегаты, что-то скрипело, шипело и щёлкало. Поток детей вынес их из кабины. Большая часть запрыгнула в кузов ожидавшего жёлтого электрокара. Когда тот отъехал, мигая кружками габаритных огней, сёстры увидели три громадных блестящих цилиндра, поднимавшихся до самого потолка.

— Это основной цех и главные резервуары, — сказала София, — здесь производят «Елжевичное У».

Из основания одного из цилиндров медленно выползала широкая серая лента, на которой ровными рядами лежали фиолетовые тянучки. По потолку в разные стороны разбегались десятки металлических труб разного диаметра, похожих на рукава гигантской рубахи. Везде были дети, одетые в жёлто-фиолетовые костюмы. Кто-то наблюдал за приборами, кто-то складывал коробки штабелями, кто-то нёс вёдра или белые мешки с непонятными фиолетовыми надписями.

— А почему такое странное название — «Елжевичное У»?

— Сначала я расскажу вам про нашу фабрику.

София повернулась лицом к девчонкам и приняла позу экскурсовода.

— Вы уже наверное поняли, что фабрика находится глубоко под землёй. Она носит имя нашей замечательной хозяйки Киры Адольфовны Швиненбаум. И здесь производят только один вид тянучек. Кира Адольфовна уверена, что самые вкусные тянучки — елжевичные. Так оно и есть на самом деле. В год фабрика производит около ста двадцати тонн продукции. Сама хозяйка съедает в день по две коробки, в каждой из которых находится сто упаковок по двести грамм тянучек. Примерно столько же съедают дети — работники фабрики. Остальное снова пускается в переработку. Помимо основного цеха, здесь есть ещё упаковочный цех, цех злости, распаковочный цех, цех плавления готовых конфет и цех для тех, кому пока не нашлось работы в других цехах. Таким образом, все дети обеспечены работой. Кира Адольфовна справедливо считает, что дети должны трудиться, чтобы зарабатывать деньги на конфеты.

— А деньги выдают наличными или на карточку? — спросила Валя.

— Не знаю, — ответила София, — их никто никогда не видел. Потому что на всё заработанное дети покупают конфеты. Кира Адольфовна решила, что для удобства и надёжности все деньги должны храниться у неё, а конфеты детям просто выдают в конце каждого дня. Их кладут сразу под подушку. Ведь правда, удобно?

— Это больше похоже на рабство, — сказала Валя.

Но София как будто не расслышала.

— Раньше дети ходили в школу, занимались в кружках и секциях, но теперь этого ничего нет. Потому что в этом нет никакого смысла. Кира Адольфовна уверена, что всё, что нужно детям — это иметь достаточно денег на конфеты, смотреть мультики, и главное ни о чём не думать. Кира Адольфовна постоянно находится вот там, — София вытянула руку, указывая на три больших окна над цехом.