Пропавшая глава

Отт продолжал хихикать и после того, как я, распрощавшись, покинул его кабинет.

В половине двенадцатого я уже был на Восемьдесят второй улице возле дома Биллингса. Серое монолитное девятиэтажное здание разительно отличалось от изящного дома Отта. Консьержа, как и рассказывал Биллингс, не было. Найдя фамилию редактора на табличке в вестибюле, я нажал кнопку его звонка. Ничего не случилось. Я позвонил ещё раз, не отнимая пальца с кнопки почти полминуты.

Я уже повернулся было, чтобы уйти, когда в переговорном устройстве что-то затрещало и свирепый голос пролаял:

— Да?

— Это Арчи Гудвин, — весело прощебетал я.

— Тшэваувуы? — прорычал динамик.

Я истолковал это как «Чего вам» и вежливо произнес:

— Я бы хотел потолковать с вами минутку-другую.

В ответ послышался душераздирующий стон, затем непечатная ругань, и наконец:

— Ладно, хрен с вами, заваливайте.

На площадке шестого этажа перегорели две лампочки, придавая и без того серому подъезду совсем мрачный вид. Дверь квартиры Биллингса была приоткрыта и я, осторожно постучав, вошел. Редактор сидел, скрестив на груди руки, на проваленной софе в крохотной гостиной; помятая физиономия выражала крайнее недовольство.

— Почему бы вам не внять призыву телереклам и не научиться сперва звонить, а уж потом приходить? — проворчал он, не удосужившись даже встать.

— Виноват, совсем этикет позабыл, — легко согласился я и, не дожидаясь приглашения, плюхнулся в ближайшее кресло. — Вы уж извините.

Не потеплевшим ни на градус голосом Биллингс проскрипел:

— Хочу сэкономить ваше время и признаться сразу. Да, позавчера в баре «Каули» я навесил Фрэнку Отту пару тумаков. Нет, о содеянном я не жалею и ничуть не раскаиваюсь. Да, перед этим я выпил и был навеселе. Нет, наша ссора никак не связана со смертью Чайлдресса. Удовлетворены? Теперь можете спрашивать.

— Спасибо за подмогу. Вам часто приходится дубасить кого-то в общественных местах?

— О, я вижу, мы сегодня агрессивно настроены, да? Вообще-то, мистер Гудвин, чем я занимаюсь в общественных местах — это моё личное дело. Ясно? Но так и быть, отвечу. Нет, я редко даю волю кулакам. Однако для Фрэнка Отта я готов в любое время сделать исключение.

— А чем заслужил мистер Отт такой почёт?

На губах редактора появилась мстительная улыбка.

— Мы уже, кажется, обсуждали эту тему в моем кабинете. Помните? Так вот, повторю ещё разок: Отт убедил Винсона выставить меня из «Монарха» или, по меньшей мере, отстранить от работы над книгами Чайлдресса. Однако это я бы ещё стерпел, но когда, войдя в «Каули», я услышал его оскорбительный возглас, прозвучавший на весь бар, я уже не сдержался. Это паразит заявил, что я пытаюсь утопить в вине свою нечистую совесть. А потом недвусмысленно намекнул, что я убил Чайлдресса в отместку за свой… скажем, вынужденный уход из «Монарха». Я прошагал к нему, потребовал, чтобы он встал, и от души вмазал по его сальной роже, так что он шлёпнулся на пол как мешок дерьма. Тут его жена принялась вопить как недорезанная свинья, а меня попросили уйти и больше туда не возвращаться. Вот и всё, на этом веселье закончилось.

Биллингс для вящей убедительности хлопнул в ладоши и, откинувшись на подушки, зевнул во всю пасть.

— Во время нашей прошлой встречи вы, по вашим словам, не верили, что Чайлдресса убили. Вы по-прежнему не изменили своего мнения? — спросил я.

Его взгляд скользнул по книжным полкам, двухфутовой кипе сложенных в углу газет, телевизору с запылённым экраном и лишь потом остановился на мне.

— Забавно всё-таки, — произнес он, уставившись в потолок. — Не зайди я в четверг вечером в бар «Каули» и не пропусти перед этим несколько стаканчиков водки, я бы до сих пор был убеждён, что Чарльз Несноснейший сам вышиб себе мозги.

— А что заставило вас передумать? Биллингс закатил глаза.

— Господи, можно подумать, что вы сами не понимаете! Мне всегда казалось, что частные сыщики должны быстрее соображать. Тем более, что вы у самого Ниро Холмса-Вульфа служите. Неужто вы до сих пор не набрели на мало-мальски приличную улику?

— Возможно.

— Ну вы даёте, — ухмыльнулся Биллингс. — А теперь пораскиньте мозгами: я вхожу в «Каули», а тихоня Отт, который никогда прежде и не здоровался со мной, вдруг ни с того, ни с сего набрасывается на меня, едва ли не в открытую обвиняя в расправе над Чайлдрессом. Абсолютно не похоже на него. Это ни о чем вам не говорит?

— Объясните, пожалуйста, — ухмыльнулся я в ответ.

Биллингс расхохотался.

— Гудвин, вы так же нуждаетесь в моих объяснениях, как саудовский шейх в песке. Ладно, чёрт с вами. Чайлдресс в своей статье, которую напечатал «Книжный бизнес», заклеймил Фрэнка Отта позором, причем, на мой взгляд, возвел на него напраслину. Мне там тоже изрядно досталось, хотя я к тому времени уже ушел из «Монарха» и устроился на новую работу. Отту в этом смысле повезло меньше: ему из собственного агентства податься было некуда. Вы со мной согласны?

— Вы хотите сказать, что он убил Чайлдресса, обставив дело так, будто тот покончил с собой? — спросил я.

Биллингс поёрзал на софе и ответил, назидательно ткнув в мою сторону указательным пальцем: