Пропавшая невеста

В тот вечер, однако, папа́ печалился по вполне очевидной причине – одна девушка из деревни обнаружила, что понесла, еще прежде чем она и ее суженный успели повенчаться. Другой слуга Господа обрушил бы на голову бедной легкомысленной девчонки потоки огня и серы, но не таков был папа́. Он показал Эмили письмо, написанное им несчастной, в котором он уговаривал ее не бросаться очертя голову замуж, но поручить ребенка церкви, а самой вернуться на место горничной и продолжать служить до тех пор, пока у нее не будет достаточно денег для приданого. Он предлагал помогать ей делом и деньгами вплоть до полного прояснения обстоятельств ее дальнейшей жизни, и все с таким подлинным и необидным сочувствием, которое всегда вызывало у Эмили восхищение. Вот почему, когда Шарлотта и Энн ушли в столовую, она вернулась в кухню и заварила отцу свежего чаю, который затем отнесла к нему в кабинет, где он уже снова уткнулся в работу – уткнулся в буквальном смысле слова, ибо его нос находился всего в нескольких дюймах от бумаги.

– Вы добрый, хороший человек, папа́, – сказала она и наклонилась, чтобы поцеловать его в розовую макушку. – Вы каждый день показываете нам, что нет истинной веры без доброты и милосердия. Крепитесь и не принимайте несчастья этой бедной девушки как свою вину. Никто не может быть более предан своему приходу, чем вы.

– А вы, дети, чем занимались сегодня? – Он спрашивал ее так, словно она все еще была ребенком, и его мягкий ирландский акцент ничуть не переменился со времен ее детства.

– Мы гуляли и разговаривали, папа́, все четверо. Совсем как в детстве, когда мы вели сражения и планировали кампании на пустоши. День был такой хороший, и я очень рада, что Энн, и Шарлотта, и Бренуэлл снова с нами, дома. А я уже совсем решила, что никогда и никуда больше не поеду. Роу Хэд и Брюссель – это, конечно, прекрасно, но они так далеко от дома. Теперь я никогда тебя не покину, папа́, так и буду жить подле тебя, пока мы оба не станем совсем старенькими и седыми.

– Тогда мне больше нечего и желать, – сказал Патрик и улыбнулся измученной улыбкой. – Господь благословил меня такой дочерью, как ты, Эмили Джейн.

– «Господи, помоги мне». – Слова, найденные Энн на окне чердачной комнаты в Честер Грейндж и произнесенные с приличествующим случаю драматизмом, увенчали ее рассказ о событиях дня. – Мне стало так страшно, прямо жутко, и я сразу поняла, что этот тип из тех, кто в пьяном угаре избивает своих жен до полусмерти и вообще доводит их до такого состояния, когда они рады, а то и вынуждены наложить на себя руки. Но и это еще не все – зачем он хранит ее перчатки и обручальное кольцо там, наверху, словно это какой-то мемориал? Может быть, он держал Имоджен на чердаке? И она смогла вырваться оттуда, только бросившись с крыши? Неудивительно, если бедная женщина чувствовала себя загнанной и одинокой. Роберт Честер – настоящая Синяя Борода, собирает людей, чтобы повесить их головы на стену рядом с головами тех несчастных тварей, которых он убил в своих лесах.

– Не забывай, Энн, – возразил Бренуэлл, надевая сюртук, – ничего определенного, что подкрепило бы твою уверенность, мы так и не нашли. Испачканная кровью перчатка – еще не собственноручно подписанное признание вины.

– Ну на это нам вряд ли приходится рассчитывать, – нетерпеливо бросила Эмили.

– А как тебе наше открытие? – сказала Шарлотта. – Миссис Честер в объятиях другого мужчины, в лесу? Видимо, это тоже ничего не доказывает.

– Вывод напрашивается сам собой: у Элизабет Честер был любовник, муж узнал, в приступе ярости убил ее и сжег тело, а теперь, пользуясь своим положением, скрывается от правосудия, – сказала Эмили. – Завтра же идем в Брадфорд, к констеблю, и рассказываем ему все, что знаем.

– Есть еще кое-что, – тихо сказала Энн, вынула из рукава в несколько раз сложенный кусочек бумаги и опустила его в чайную коробку, к другим уликам. – Это было в комнате Мэтти, подписано «Р».

Шарлотта взяла записку, внимательно прочитала ее и передала Эмили.

– «Р» значит Роберт? – задумчиво произнесла та. – Или у нас есть еще какие-нибудь «Р»?

– Нет, кажется, других нет; но мы все обратили внимание на то, как она смотрит на Честера – каждый ее взгляд противоречит каждому ее слову. Возможно ли, чтобы Мэтти не сказала нам всей правды, Шарлотта? Возможно ли, чтобы между нею и Честером была тайная связь? Что, если Элизабет Честер была ей не подругой, а соперницей?