Пропавшие в раю

– Я же говорила тебе: нет боли. Нет смерти. – Ирина слегка ослабила хватку, осознав, что он не пытается вырваться и вообще ничего не предпринимает. – У тебя ничего не вышло! – голос ее был ликующим и вдруг стал звучать очень странно. Как будто в речевом аппарате что-то сломалось, и теперь Ирина разговаривала не своим, а каким-то деревянным голосом с эхом и призвуками, словно хором говорили сразу несколько человек. По спине Алексея побежали мурашки. – Тебе нас не одолеть!

– Нас? О чем это ты? – спросил он.

– А вот твоя женушка, похоже, откинула копыта! – Шустовская не ответила на вопрос. Она наклонилась вперед и грубо отбросила его руку, оттолкнув Алексея к окну. Потянулась к Марусе. Очевидно, Ирина хотела приподнять ей голову, проверить, мертва ли она. Но в тот момент, когда ладонь ее оказалась в районе заднего сиденья, что-то произошло. Раздался тихий звук, похожий на слабый треск статического электричества, и Шустовская взвыла, быстро отдернув руку.

Алексей уставился на ее кисть. Кончики пальцев были словно обуглившиеся, почерневшие, а сами пальцы стали коричневыми, скрюченными, покрылись уродливой сеткой трещин. Ирина перестала кричать и только глухо стонала, баюкая свою руку. Очевидно, ей все же было больно. Алексей не стал спрашивать, что случилось. Он и без того догадался. Ему больше не нужно искать границу: она проходила совсем рядом. В нескольких сантиметрах. Маруся оказалась за ее пределом, но пока еще была жива. Изранена – возможно. Все в том же состоянии – скорее всего. Но жива! Ирина сама говорила, что она может прожить за пределами Каменного Клыка какое-то время.

А вот сама Шустовская не продержится там и минуты. Однако сейчас она по эту сторону. В безопасности. И скоро раны ее, вероятно, затянутся сами собой. Алексей скрипнул зубами от бешенства: если бы машина отлетела всего на несколько метров…

Все это пронеслось в его сознании в считаные секунды. Видимо, в это короткое мгновение Ирина подумала о том же самом. Подняла голову и посмотрела прямо ему в лицо уцелевшим глазом. Щеку перечеркивала большая глубокая ссадина, бровь была рассечена, нос разбит. Окровавленные губы шевельнулись, словно она хотела что-то сказать или улыбнуться. Это была жуткая, жестокая женщина, которая сломала ему жизнь, но на долю секунды ему захотелось пожалеть ее и успокоить.

Они двинулись одновременно, но Алексей все же оказался чуть быстрее. Свирепо ощерившись, Ирина бросилась к нему, но опоздала на долю секунды. Он выбросил вперед руку и, не успев задуматься, что делает, вогнал торчащий в ее глазу обломок палки еще глубже. Она заверещала, отшатнулась и машинально вскинула руки к лицу. Алексей одним точным движением разблокировал автомобиль, стремительно распахнул дверцу, выскочил наружу и, обхватив сопротивляющуюся Ирину обеими руками за плечи, выволок ее из покореженного «Опеля».

Наверное, ему удалось проделать это достаточно легко еще и потому, что, схватив Шустовскую, он сильно сдавил ее израненную кисть. Это вышло случайно, но, видимо, причинило ей настолько острую боль, что на какое-то время Ирина совершенно потеряла способность соображать и действовать. Оказавшись снаружи, обезумевшая от боли, визжащая женщина, уже не делая попытки напасть на него, попробовала вырваться, выбраться из оврага. Однако Алексей, воодушевленный своей маленькой победой, не дал ей такой возможности.

Продолжая крепко удерживать Ирину, он изо всех сил принялся толкать ее по направлению к той стороне, где, по его мнению, проходила невидимая граница. На дне оврага было сыро, и он поскользнулся, едва не упал, но умудрился удержать равновесие. Ирина шлепнулась на землю, но Алексей тут же рывком поднял ее, шарахнув спиной о гладкий бок автомобиля. Шустовская захрипела и пнула его ногой по голени. Боль взорвалась белой яркой вспышкой, но он не разжал рук, только крепче вцепившись в Ирину. В слепой надежде спастись она отчаянно цеплялась за росшие тут и там кустики, но тонкие ветки, ломаясь, оставались у нее в руках, а сама неумолимо приближалась к запретной черте.

Алексей не мог понять, откуда у нее берется энергия, чтобы так яростно сопротивляться. Все же он был крупным и мускулистым, а Ирина всегда казалась ему хрупкой. Алексей и представить себе не мог, насколько она вынослива и сильна. Сам он был почти на пределе: к боли в голове и головокружению прибавилась боль в ушибленной ноге. Чувствуя, что может вот-вот грохнуться в предательский обморок или просто ослабить хватку, он взревел и сгреб Шустовскую в охапку, как пылко влюбленный. Оторвав Ирину от земли, подхватив ее, сделал несколько шагов вперед, пока не споткнулся и не упал. При падении руки разжались, и она выскользнула из его объятий, вскочила на ноги, но это уже не могло ее спасти.