Пропавший

– Нет, о ее отце: Кристоф Шуман, он же Мидас. Но Рената, конечно, упоминается в некоторых отчетах. Есть также видеозаписи, сделанные в ее комнате. – Алекс взял верхнюю видеокассету. – Чертово Штази понатыкало у них по всей квартире миниатюрные камеры и микрофоны.

Томас подошел к тележке и оценивающе посмотрел на кучу материалов:

– Судя по всему, вам уже было знакомо это дело.

– Его любой знает, кто хотя бы в азах знаком с этой темой. Но серая масса в большинстве, конечно, о нем уже позабыла: в одно ухо влетело – из другого вылетело. Это как водится: всем интересна только громкая сенсация. Семья Шуман стала последней жертвой раскола Германии. Они погибли в тот вечер, когда была разрушена Берлинская стена, но, поскольку их убили где-то в лесу, а не возле Бранденбургских ворот, этот случай давно забыли.

– Тут читать – не перечитать, – словно в ответ на невысказанную мысль Томаса, заметил Курц, похлопав по верхней папке.

– Это еще что! – сказал Алекс. – К сожалению, почти все документы, относящиеся к делу Мидаса, были уничтожены, как, впрочем, и ко всем остальным делам отделения «Зет».

– Что такое отделение «Зет»? – спросил Томас.

– Секретный отдел секретной службы, – фыркнул Алекс. – О его существовании было известно только самой верхушке в управлении Штази. Отделение «Зет» ведало делами, касающимися высокопоставленного контингента, – злоупотреблениями представителей партийного руководства, финансовыми аферами. К последнему разряду принадлежит дело Шумана, занимавшего важную должность в государственном банке. Расследования, которые вело отделение «Зет», обыкновенно завершались смертью подозреваемого в тюрьме Хоэншёнхаузен. – Алекс выразительно чиркнул себя пальцем по шее.

Томас снял с тележки первую стопку папок и положил на стол:

– Придется разделить работу на троих и хотя бы приблизительно отобрать то, что относится к Ренате. Наверное, это меньшая часть материалов.

Курц и Луиза тоже взяли каждый по стопке папок и, сев за стол, присоединились к Томасу.

– Потом посмотрим, с кем она контактировала. Алекс, вы могли бы выяснить, есть ли другие дела на этих лиц, и проверить, кто из них, может быть, еще жив?

– Я, господин датчанин, занимаюсь только прошлым, а теми, кто умер после падения Берлинской стены, пускай занимается комиссар Курц. Если вам нужны о них сведения, это уже его дело.

– Ты бы, Алекс, пока сел и поужинал, – терпеливо посоветовал Курц. – А после, уж пожалуйста, включи нам видеомагнитофон, чтобы посмотреть кое-что из пленок.

– Яволь, майн фюрер!

78

Они начали просматривать папки, складывая относящиеся к Ренате документы в отдельную стопку. С каждым часом, проведенным за чтением документов, перед ними все четче вырисовывалась удручающая картина преследований, которым подвергалась семья Шуман. Хотя цепочка финансовых махинаций Кристофа ясно прослеживалась, подобное вторжение в домашнюю жизнь семьи переходило все границы.

На другом конце стола Алекс прокручивал старые пленки видеослежки. Остальные иногда бросали взгляд на экран, и от этого документы словно превращались в сценарий телевизионного фильма. Одна из пленок запечатлела встречу Кристофа с несколькими людьми, с которыми он собирался бежать за границу, затем встречу с другим человеком, по фамилии Браун, во время которой, очевидно, было решено отказаться от плана побега.

– А мать Ренаты была красивая женщина, – сказала Луиза во время просмотра пленки, на которой была заснята Лена.

– В прошлом – фотомодель, потом работала в интербутике, пока не была уволена «по причинам, связанным с государственной безопасностью». Эти слова прочитал вслух Алекс из лежавшего перед ним журнала служебных записей.

– Увольнения с работы, хотя рабочих мест хватало на всех, входили в число тех изуверских методов, которые использовались для давления на подследственных, – пояснил Алекс.

В первом часу ночи просмотр папок был в основном закончен. На столе выросла небольшая горка документов, касающихся Ренаты. На видеопроигрыватель Алекс поставил пленку, запечатлевшую девочку в ее комнате. Рената снимала пионерскую форму и надевала пижаму. Они смотрели на экран со стесненным сердцем, даже Алексу не пришло в голову дурачиться и острить по этому поводу. Когда Рената легла в постель, в комнату вошел Кристоф и присел к ней на кровать. Рядом с его крупной, полной фигурой девочка казалась совсем крошечной. Алекс включил максимальную громкость, и сквозь шум помех они едва могли расслышать, о чем говорят отец и дочь. Кристоф говорил, что они поедут в длительный отпуск в Западную Германию. Но если, мол, кто-нибудь спросит, скажи, что мы просто едем погостить к бабушке.

– Врать нехорошо, – сказала Рената.

– На этот раз сделаем исключение.

– А когда мы уезжаем? – спросила Рената.

– Уже завтра вечером.

– Папа, но мне же надо ехать на соревнования по гимнастике!

– Придется отменить эту поездку.