Пропавший

Рената расстроилась, и Кристоф пытался ее утешить, однако все было тщетно. Девочка только еще больше расстроилась, и под конец между ними началась громкая ссора, которая шла, пока не кончилась пленка.

Зрители долго молчали после этого просмотра. Всех охватило странное чувство, ведь они знали, что не прошло и суток после этой записи, как Рената и ее отец погибли.

Все принялись внимательно изучать отчеты, в которых встречалось имя Ренаты, и составили список людей, с которыми она общалась. В него попало несколько человек из тех, с кем были знакомы ее родители, и несколько соседей, среди которых была и Клара, регулярно присматривавшая за девочкой. Кроме того, в списке оказались несколько одноклассников Ренаты и тренер по гимнастике. Алекс разыскал данные на попавших в список людей и узнал, что Браун за несколько недель до бегства Шуманов погиб, утонув в реке, а Клара Граф и тренер по гимнастике Ирена Герц обе были осведомителями Штази.

Томас встал из-за стола, зевая. Взглянув на наручные часы, он увидел, что уже четверть четвертого. Курц чуть не засыпал за столом. Одна только Луиза была по-прежнему бодра, она просматривала последние отчеты.

– Из Ренаты могло получиться что-то выдающееся, – сказала она. – Все хвалят ее успехи, включая офицера службы безопасности, который писал эти отчеты.

Курц потянулся и обернулся к ней:

– Не считая Клары, больше всех общалась с Ренатой ее тренер. Может быть, посмотреть подробнее ее данные? Узнать, жива ли она?

– Не думаю, что она имеет к этому какое-то отношение, – ни к кому не обращаясь, сказал Томас. – А вот кто ее застрелил? Кто застрелил Ренату?

Все обернулись к Алексу, тот широко зевнул:

– Никто.

– Что значит «никто»? Разве не было судебного процесса, на котором судили замешанных в этом пограничников? – удивился Курц.

– Процесс, конечно, был, но никто не был признан виновным.

Алекс сел за компьютер:

– Кстати, пограничники вообще очень редко попадали под суд. Это потому, что мы тут так здорово насобачились отговариваться тем, что только выполняли приказы, а потом просить, чтобы окружающие нас простили. Об этом также будет написано в моей следующей книге.

– Долго же пишется эта книга, – тихо вставил Курц.

Алекс сделал вид, что не слышал его замечания, и повернулся к экрану:

– Но в деле Мидаса все обстояло несколько иначе.

Вызвав папку, отмеченную пятью значками §, он открыл сохраненные в ней другие папки и наконец нашел нужные файлы, содержавшие документацию по судебному процессу двадцатилетней давности.

– Согласно показаниям пяти присутствовавших на месте пограничников, а вернее, четырех пограничников и одного офицера разведки, семья Шуман погибла, подорвавшись на SM-семьдесят.

– Что такое SM-семьдесят? – поинтересовался Томас.

– Это летальное устройство. Вдоль заграждения, разделявшего две Германии, восточный режим установил мины, так называемые самострелы, соединенные с заграждением скрытым проводом. Когда кто-то пробовал перелезть через забор, срабатывала мина, начиненная сотнями стальных шариков. Шуманы были убиты на месте.

– А вскрытие производилось?

Алекс проверил по своим записям на экране:

– От них остались обугленные трупы из-за пожара, вызванного взрывом мины SM-семьдесят.

– Точно установлено, что все трое погибли?

– Если верить составленному протоколу и показаниям свидетелей – да.

Томас почесал подбородок, обросший густой щетиной:

– Если вдруг кто-то из членов семьи выжил, то его мотивом могла бы стать месть. Месть обществу или человечеству в целом.

– Ты имеешь в виду девочку, Ренату? – с сомнением взглянул на него Курц.

Томас развел руками:

– А почему бы нет? Сейчас ей было бы около тридцати пяти лет. Она вполне могла написать эти письма Могенсу. И вообще, кто может сказать, что на самом деле произошло в этом лесу двадцать пять лет тому назад? Насколько можно доверять показаниям свидетелей? Ведь они находились на скамье подсудимых.

Алекс иронически улыбнулся его словам:

– Я и сам люблю истории о заговорах. Но зачем пограничникам было врать?

– Возможно, они придумали убедительную версию, при помощи которой могли избежать наказания. Возможно, действительно считали, что вся семья погибла. А возможно, ни то ни другое, а что-то третье. Мотивов может быть море. Вы сказали, что там присутствовал офицер Штази. Разве одно это не является необычным обстоятельством?

– Штази везде расставляло своих людей, в том числе и среди тех, кто охранял границу. Режим никому не доверял.

– Но чтобы вдруг офицера? Какое у него было звание?

Алекс сверился с экраном:

– Полковник. Полковник Эрхард Хауссер.

Томас взглянул в сторону архивных шкафов:

– Можно посмотреть, какие дела он вел?

– Проще простого, если только эти чертовы бумаги не были уничтожены.

Алекс записал архивный шифр Хауссера и вышел в передний зал, где была картотека.

– Ты и правда думаешь, что Рената может быть жива? – устало спросил Курц.

– Мы не можем оставить без внимания ни один вариант.

Томас сел на стул рядом с Луизой. Все как завороженные смотрели на черно-белую фотографию Ренаты, застывшую на экране.