Пропавших без вести – не награждать!

Планируемая экипировка разведгруппы. Личное оружие: у каждого разведчика автомат ППШ, пять магазинов к нему, пистолет, 4 гранаты, десантный нож, стальная каска. Средства связи: радиостанция с запасным комплектом электробатарей. Приборы наблюдения: два бинокля. Продукты питания – сухой паек на трое суток. Предметы личной гигиены, теплые вещи и плащ-палатки. У каждого из разведчиков с собой будут индивидуальная аптечка и фляжка для воды. Всего вес оружия и амуниции должен составить около 30 килограммов на каждого человека.

Пока Колесников зачитывал доклад, присутствующие офицеры делали пометки в блокнотах для секретных записей. Лоскутов свой блокнот даже не открывал. Морозов заметил это.

– Товарищи офицеры, – обратился он к членам совещания, – среди нас есть человек, который совсем недавно руководил партизанским соединением в тылу врага. Давайте послушаем его мнение. Капитан Лоскутов, выходите к карте и выкладывайте, с чем вы не согласны.

– Только по делу и без всякой «партизанщины»! – вмешался в ход совещания Рогожин. – Мы обсуждаем разведывательную операцию, а не налет на дом деревенского старосты.

Лоскутов вышел к карте, одернул гимнастерку, достал из внутреннего кармана сложенный вчетверо листок.

– Начну с вооружения. Вес автомата ППШ чуть больше 4 килограммов. Каждый снаряженный магазин к нему весит по 550 граммов. Пистолет ТТ с двумя магазинами – еще килограмм. 4 гранаты Ф-1 по 600 граммов. Каска стальная 600 граммов. Плюс нож. Итого, вес планируемого вооружения на каждого бойца составит более 10 килограммов, или треть от запланированного груза. К чему я это говорю: у каждого человека есть две особенности. Первая – его, так сказать, грузоподъемность, то есть вес, который он способен нести долгое время.

– Найдем физически крепких бойцов, – вставил Колесников. – 30 кг на человека – это не так уж много.

Не обращая внимания на реплику, Николай Егорович продолжил:

– Вторая особенность любого человека – это оправление естественных надобностей.

В зале заулыбались.

– Раз в сутки, кто чаще, а кто реже, любой человек присаживается на корточки. Пока он сидит в такой позе, он беззащитен. Оправлять естественные надобности, чтобы не быть застигнутым врагом врасплох, нужно в надежно охраняемом месте. Итак, у нас в группе шесть человек. Трое ушли на разведку объекта. У одного прихватило живот, и второй человек пошел его сопровождать. Кто остался охранять базовый лагерь? Один человек? А кто ночью нес дежурство?

– У вас, капитан Лоскутов, какая-то туалетная тематика, – возмутился адъютант Морозова. – Мы о боевом рейде рассуждаем, а не о поносе.

– Да и я про то же! – дерзко парировал Николай Егорович.

– Капитан, не забывайтесь! – адъютант, привыкший к штабной субординации, посчитал своим долгом поставить на место невесть откуда взявшегося выскочку. Но просчитался. У Лоскутова на груди, над двумя боевыми орденами, отливали золотом две нашивки за тяжелые ранения. Две нашивки за ранения – это тяжкий опыт, полученный под пулями врага. К обладателю нашивок, как минимум, стоило прислушаться.

– Продолжайте, капитан, – приказал Морозов.

– Для тех, кто ухмыляется над моей «туалетной» тематикой, я вот что хочу сказать: в разведывательном рейде мелочей нет! Рейд – это не прогулка по бульвару и даже не действия в составе подразделения на линии фронта. Рейд – это особый мир, где каждая оплошность карается смертью всей группы. Я, лично я, – Николай Егорович, постучал себя пальцем в грудь, – одним из первых побывал на месте разгрома партизанского отряда «Красный луч». Весь отряд эсэсовцы сонными вырезали только потому, что часовые уснули от усталости. Командир «Красного луча» гнал своих людей на задание без отдыха и передыха, и вот результат – наступил предел физической выносливости бойцов, и весь отряд уснул. Я знаю случаи, когда человек отлучался по нужде в кусты, его похищали, зверски пытали и узнавали все секреты. Я за год в партизанском отряде столько навидался, что не вам…

– Дальше, Лоскутов! – остудил распалившегося Николая Егоровича генерал.