Пропущенный вызов

На зоне я не попал работать в больничку, а загремел в отряд на общих основаниях. За несколько лет до моего осуждения началась перестройка, а с ней волна публикаций об ужасах сначала сталинских, а потом и современных тюрем и лагерей. Там была и правда, и художественный вымысел, и откровенная чернуха, призванная под соусом разоблачения проклятого режима тешить самые темные склонности людей. Естественно, я, интеллигентный юноша, не знал, как обстоит в действительности, верил всему и очень боялся зоны. Но мой дар и тут не подвел меня. Я не стал авторитетом, но удалось сохранить жизнь, достоинство и половую неприкосновенность, а это очень немало в той среде, куда я попал.

Становиться для товарищей по заключению штатным психотерапевтом я не собирался, да они и не просили моей помощи. Правда, наш вольнонаемный доктор был хороший человек, но пил, как не в себя, и порой мне приходилось вспоминать, что в институте я прекрасно успевал по всем предметам, не только по психиатрии, и вправлять вывихи, лечить ожоги, зашивать раны и прочее в том же духе. Мне дали погоняло Лепила, и я стал вести жизнь вице-президента, то есть спокойно заниматься своими делами, но на периоды запоя доктора принимать его пост.

Я намекнул, что мог бы попробовать избавить доктора от вредной привычки, но он отмахнулся, мол, тогда его жизнь окончательно потеряет смысл, и я не настаивал.

Зато он порекомендовал мне одного молодого наркомана, желавшего побороть свою зависимость.

И я вступил в бой. Было трудно, парень то и дело срывался, но я не сдавался, чувствуя себя кем-то вроде экзорциста, отважного священника, вступившего в схватку с дьяволом.

Да, судьба отправила меня в нокаут, я разгромлен, но все же поднимаюсь и, отплевывая выбитые зубы, снова даю бой злу. Человеческое сердце – неиссякаемый источник силы.

Наше сражение длилось целый год. Мы по кусочкам, по осколочкам собирали разрушенную личность молодого наркомана, она снова рассыпалась, и мы начинали заново. Тогда я не знал, что у парня есть старший брат, крупный криминальный авторитет, который тщетно пытался вылечить младшенького от пагубного пристрастия, а когда все попытки провалились, психанул и дал его закрыть. Парнишка освободился на несколько месяцев прежде меня, и я проводил его без особой уверенности, что на воле он не вернется к своему пагубному пристрастию.

Остаток срока я досидел без приключений, вышел, устроился могильщиком, начал карьеру Игнатия, наладил какое-то подобие личной жизни с Надеждой и наивно полагал, что так оно все и будет продолжаться, пока я не последую за Верой.

Когда живешь прошлым, нет нужды в планах на будущее.

Но моя судьба оказалась большой непоседой.

Во-первых, я познакомился с Андрюшей (на всякий случай уточню, что это вымышленное имя). В одном доме, куда я оказался вхож в виде Игнатия, служил охранник, сын которого очень тревожил его своим поведением. Папаша уже планировал обратиться к психиатру, но узнав, какого рода услуги я оказываю хозяевам, попросил меня посмотреть парня. Конечно, я мог отказаться и с возмущением сдать охранника хозяевам, как он смеет навязываться мне! Самому Игнатию! Но как человек старой закваски, я согласился помочь и не взял денег при условии, что он никому не расскажет о моей благотворительности.

Что ж, я ни секунды не пожалел о своем решении. Андрюша балансировал на острие между шизофренией и гениальностью, и мой опыт помог ему склониться в сторону последней. Я много и упорно занимался с ним, помогая его запредельно развитому интеллекту комфортно разместиться в душе обычного человека, и могу гордиться результатом. Сейчас это один из лучших компьютерщиков мира, богатейший человек и мой единственный друг. К слову, если вдруг Вы все же его найдете, он ничего не знал о моих проделках и понятия не имел, зачем мне реальные координаты людей из социальных сетей. Я просил установить личность, он делал, потому что неловко отказывать человеку, которого почитаешь как второго отца.

Прошло несколько лет, я «наигнатил» довольно приличный капитал. Первым делом установил у Веры на могиле прекрасный памятник вместо того бетонного убожества, на которое расщедрилась мачеха, пока я сидел. Сначала думал заказать нашему камнерезу Никите, удивительно талантливому мужику, не сумевшему пробиться дальше кладбища, мраморный барельеф с Вериным портретом, но потом подумал, что это будет неправильно. Зачем мне смотреть на холодные каменные черты, когда перед глазами всегда ее живое лицо?

Никита предложил мне довериться его художественному чутью и сделал чудесный барельеф с букетом роз, каждый раз, приходя, я поражаюсь тонкости работы.

Я с удовольствием потратил на памятник все деньги, но не успел оглянуться, как заработал еще больше. Появилась проблема: как их хранить, чтобы не спалиться, не вызвать вопросов, откуда у нищего алкаша Шелеста такие суммы, и в то же время не потерять их при ограблении? Я был равнодушен к деньгам, но не хотелось, чтобы дурные люди воспользовались плодами моих трудов.