Пророчество королевы Севера

Ивар старался не обращать внимания, что ему стало трудно дышать, изо всех сил крепился даже тогда, когда сердце как будто сжала ледяная рука... Почувствовал, пытаясь быстро растереться перед очередным, возможно, сотым погружением, что там, под кожей, словно образовалось воздушное пространство, наполненное пузырьками воздуха. Наконец подумал об опасности... И тут же отмахнулся от этой мысли. Как его учил Варг: «Завтрашний день принесет свои проблемы, надо решать задачи текущего момента». А сейчас ему надо перевести всех тех, кто не может сделать это сам, в Монатаван. Надо взять город, как бы тяжело это ни было. Только ценой этих смертей, ценой сегодняшней кровавой ночи можно обеспечить мир в стране...

Слезы перестали течь из глаз. Последний солдат был им проведен, и все они — и живые, и мертвые, — плавали в срубе колодца, поднимаемые по одному. Ивар был последним уцепившимся за уже почти развалившееся ведро, поднявшее их всех. Он чувствовал нестерпимую боль в плечах, локтях, спине. Болели глаза... А о том, чтобы отдышаться, не было и речи. «Я умру, — вдруг спокойно подумал он. — Я умру сегодня». Эта мысль не принесла с собой ничего нового, будто он давно согласился с этим.

 Перекатился через бордюр, кто-то всунул ему в руки меч... Странно, что он смог его сжать пальцами, которых больше не чувствовал. Ивар осмотрелся: солдаты уже отошли от колодца. Было темно, и он поначалу даже не понял, по чему так скользят его ноги, которых он тоже не ощущал? Толстяк нагнулся, пытаясь понять, что это там, внизу? Рука сразу же провалилась во что-то теплое и мокрое. Ивар с ужасом отпрянул и поднял пальцы к лицу — по ним стекала кровь и еще что-то... Какой острый, неприятный запах! Он почувствовал поднимающуюся тошноту и оглянулся еще раз. Мостовая вокруг была покрыта лежащими телами, делая совершенно невозможным проход по каменному настилу. Кто-то еще шевелился, кто-то стонал, ругался, звал мать...

На мгновение тело отказалось ему служить, и он ухватился руками за деревянный край колодезного сруба, чтобы не упасть. Кружилась голова, и кровь стучала в затылке, закладывая уши внутренним грохотом. «Ты пришел сражаться? Тогда вперед!» — он словно слышал спокойный, негромкий голос Варга. То ли он вспомнил эти слова, произнесенные, когда его друг встретил одного из молодых гладиаторов, вновь прибывших в цирк, или сейчас он был где-то поблизости?

Ивар один остался посреди центральной площади Монатавана. Битва уже откатилась в сторону цитадели, и бои шли на улочках, ведущих к крепостной стене. Он снова задержал дыхание, закинул голову вверх, чтобы не видеть тех, по которым ступали его ноги. Он научился жить без воздуха?.. Заставил себя пройти по уже мертвым и еще живым в направлении черной башни, где видел спины сражающихся солдат.

Дыхание не просто не восстанавливалось — воздуха, казалось, поступает в легкие все меньше и меньше. Как и все сильнее и сильнее давило сердце... И болели все суставы, которые он сгибал, чувствуя себя несмазанной деревянной куклой. Слава богам, он перестал идти по людям! Какая разница, были они уже мертвы или нет — все равно все умрут... как и он сам.

И Ивар уже совершенно отчетливо понял, что жить ему осталось считанные минуты. Он слишком долго был под водой... Эта болезнь, которая поражает ныряльщиков, в любом случае убьет его, днем раньше или днем позже. Уже нет смысла бояться и пытаться выжить, надо просто уйти с честью.

Он подходил к последней линии штурмующих Монатаван, друг за другом проникающих в цитадель. Повернул в пустое пространство между парами сражающихся воинов и снова поскользнулся, нечаянно наступив на убитого. Почувствовал, как по голой ноге что-то потекло.

 Ивар сжал в руке меч, которым не умел пользоваться, и неумело поднял его против горы окровавленного металла, стремительно набросившейся на него. Нападающий в толстой куртке с металлическими наплечниками не удивился, что этот босой, лысый, одетый только в белую мокрую рубашку толстяк даже не попытался отразить удар, а просто поднял оружие, как женщины поднимают руку, заслоняясь от солнца. Он не успел удивиться...

Варг шел вперед, откинув щит за спину и зажав короткую саблю, которую дала ему Эда, в левой руке. У него начало получаться сражаться двумя ударными, колющими орудиями, как делала она. Он размеренно продвигался по улице, и бегущие на него люди натыкались на его оружие. Как странно, что ему не причиняли вреда... Или его ранили? Чувствовал лишь меч, как будто тот был основным средоточием его плоти и души. И ощущал себя им, этим мечом — горячим от крови лезвием, рассекающим плоть. Он колол и рубил, не осознавая себя, весь превратившись в смерть, которую он нес. Его больше ничего не связывало с живыми... День мести настал, его ненависть вырвалась наружу.