Прорыв под Сталинградом

Схожие доводы – о них чуть ниже – приводились и в Советском Союзе, чтобы предостеречь от опасности, якобы таящейся в сталинградском романе Герлаха. После уничижительной критики Эрих Лёст был уволен из газеты Leipziger Zeitung и всецело посвятил себя писательству. “Старые истории”, – частенько говаривал он в то время. После его избрания председателем Союза немецких писателей наше общение стало еще более интенсивным. Естественно, мы обсуждали и его “Оставшихся мальчиков”, и роман Герлаха, который Лёст тоже читал. Разделяя мнение Эйнзиделя, Лёст все-таки сдержанно напоминал, что, когда началась война, он еще только оканчивал школу, а 33-летний Герлах уже работал учителем. Тема переосмысления войны в литературах Восточной и Западной Германии имела для Лёста первостепенное значение. Чуть позже, когда в 1995 году я принял приглашение Гиссенского университета и занялся преподавательской деятельностью, наша кафедра заключила договор с Союзом немецких писателей в лице Эриха Лёста: речь шла о проекте, фокус которого определяла немецко-немецкая литература в период с 1945 года до воссоединения Германии и, в частности, сравнительный анализ произведений о войне, созданных в 1950-х – 1960-х годах. Для доступа в архив Союза писателей, который, согласно решению исторической комиссии, теперь находился в ведении Академии искусств, были оговорены особые условия. Я работал в архиве с начала 1990-х. Передо мной лежала внушительная стопка документов, касавшихся истории двух немецких государств и до того момента никем и никогда не виденная. В ворохе исторического материала я наткнулся на монтаж фонограммы с заседания правления Союза писателей, проходившего с 11 по 14 июня 1959 года в резиденции для официальных гостей правительства ГДР. Тема заседания гласила: “Жестокая реальность и способы ее изображения”. В центре дискуссии стояли произведения молодых писателей ГДР, написанные в середине 1950-х годов в духе “неприкрашенного реализма”. Все книги рассказывали о Второй мировой войне, о смерти и умирании на фронте и ориентировались на американские примеры – Нормана Мейлера и Эрнеста Хемингуэя. Тон, задаваемый тогдашней критикой, был презрительным, романы Харри Тюрка, Эгона Гюнтера и Ханса Пфайфера, когда-то составлявшие тему наших бесед с графом фон Эйнзиделем, были встречены с категорическим неприятием как “декадентские” и “объективистские”. Обсуждалось и дистанцирование от военной литературы ФРГ, заклейменной как “реваншистская”[95]

. Роман Генриха Герлаха принадлежал к этой группе! С головой уйдя в немецкую послевоенную литературу и деятельность Союза писателей, я столкнулся с таким невероятным объемом материала, что волей-неволей круг изысканий пришлось сузить и сконцентрироваться на романах второй половины 1940-х годов – времени, когда все уповали на “парламент духа”. Занятия военной литературой “жесткого стиля”, к которой, несомненно, относился и сталинградский роман Герлаха, пришлось до поры до времени отложить.

II. “Я снова знаю, что было”. Гипноз как способ вернуть воспоминания

Штудируя критические работы, посвященные литературному канону и цензуре, а также историю литературных групп Восточной Германии и материалы 2-го и 3-го Съездов писателей ГДР, которые проходили в 1950 и 1952 годах, я то и дело сталкивался с проблематикой изображения войны[96]

, а весной 2007 года, когда вместе с коллегой Норманом Эхтлером я обратился к теме “Литература и память”, изыскания вновь привели нас к сталинградскому роману Генриха Герлаха[97]. После внимательного ознакомления мы сразу поняли, что имеем дело с книгой, судьба которой беспримерна для немецкой литературы. Недолго думая, мы пустились по ее следам и вскоре напали на сенсационный репортаж, опубликованный в иллюстрированном журнале Quick

26 августа 1951 года. Большие броские буквы заголовка сразу привлекали внимание: “Я снова знаю, что было…” Подпись внизу проливала свет на удивительную тайну: “Возвращение из русского плена. Благодаря гипнозу репатриант снова обретает память”[98]. Репортаж предварялся рассказом о капитуляции немецкой армии под Сталинградом, о скитании автора по лагерям для военнопленных и о том, как стирались воспоминания об этом травматическом времени:

Первая страница репортажа в журнале Quick с фотографиями, показывающими доктора Шмитца и Генриха Герлаха во время гипнотического сеанса