Прощай, Ариана Ваэджа! (СИ)

— Как мы рады вас видеть, Павел Ильич! Очень хорошо, что не задержались... именно сегодня и приехали... А случилось... Ну, это вот... совершенно случайно...

— Да я всего лишь ногу подвихнул, — нашелся Потапенко. — Так что все в порядке!

— В порядке, говорите? — голос Кондратьева прогремел так громко, что прокатилось по горам эхо. — И это называется «в порядке»? Вижу, в пещеру полезли!

— Вообще-то мы не дети малые, чтобы лазать везде да бедокурить! — не сдержался Потапенко. — Кто сможет сидеть сложа руки, когда их товарищи...

— А-а-а... Точно полезли! Вот вам и урок! — выпалил Кондратьев, перебивая местного археолога. — А вам, Федор Алексеевич, не к лицу роль... Вергилия! Вы же — уважаемый историк, этнограф... наконец — публицист! Читал вас... пишете убедительно. Но вот не надо... убеждать-переубеждать участников экспедиции! Я — за них отвечаю!

Он сосредоточенно потер переносицу своего довольно солидного, с горбинкой, носа, будто выдавливая через него роившиеся в голове мысли и добавил уже более спокойным тоном:

— Вот что мне с вами делать? А? Только уехал, а тут — новое несчастье!

— Да какое там несчастье, Павел Ильич! — начал успокаивать по долгу службы его зам Скорожитовский. — Ведь сказал же Федор Алексеевич, что всего лишь подвернул ногу... Нет там перелома.

— Хорошо! А идти он сможет?

— Да если что — мы поможем! — продолжал тот. — Вы лучше присядьте да расскажите, как там, в Санкт-Петербурге... Разрешили продолжить экспедицию?

— Спасибо скажите, что не отправили меня на гильотину! — парировал Кондратьев. — Да вот в ножки поклонитесь господину Старожилову за то, что рядом со мной стоял да прощение выклянчивал! Иначе...

Оратор замолчал, в общем-то, и сам не зная — а что было бы «иначе».

— Конечно-конечно, подражая ему в подобных ситуациях, промолвил громко и отчетливо его зам. — Мы все это отлично понимаем! И в будущем...

— Ладно, давайте присядем да подумаем, что делать дальше, правильно, Антон Федорович? — обратился он к своему провожатому, так и стоявшему до сих пор за его спиной. — Покумекаем, как говорила моя бабушка Варвара Федоровна.

И — уже ко всем:

— Вижу, с характером Дивья пещера! Да еще с каким! И знать, там не только два яруса, как вот высказался наш коллега, — при этих словах он посмотрел на Старожилова, — а... может, и больше! Думаю, подземным рекам поменять свое русло — раз плюнуть!

Он замолчал, подумав о том, что сказал как-то по-мужицки. Но... не смутился и продолжил.

— Пещера — карстовая известняковая! Помните сталагмиты из рыхлой ярко-красной глины, покрытые тонким слоем кальцита?

— А-а-а... Зал с розовой девой? — переспросил молчавший до этого биолог Борисов. Он так и сидел тихонечко в ногах у пострадавшего, словно верный пес.

— Девой или дивой — это уж у кого какая фантазия... — улыбнулся немного остывший Кондратьев. — Да... И вот... такой же кальцит может покрывать и грунтовые площадки. А там, под такой площадкой, на нижнем ярусе, река уже поменяла русло и появились пустоты. Так что наступишь на такое место и рухнешь вниз...

— Понятно... — пробормотал «лежачий» Потапенко.

— О-о-о, так вы, значит, на такой площадке и провалились? — пристально посмотрел ему в глаза Кондратьев и усмехнулся.

— Можно и так понимать... — как-то двусмысленно произнес тот.

— Ладно! — махнул рукой глава экспедиции. — Это все — позади. У нас очень мало времени! До начала учебного года! Да! Это я вымолил... могли и того не дать! Так что за этот срок нужно многое успеть.

— Вы сейчас о чем, Павел Ильич? — переспросил на всякий случай пермский географ Старожилов. — О поиске пропавших людей или же... древних цивилизаций?

Ну и вопрос! Если есть такие, о которых можно еще сказать: «не в глаз, так в бровь», то здесь — только в глаз, и — только «в яблочко»!

И Кондратьев натужно выжал из себя:

— Конечно — людей! О цивилизациях потом будем думать...

Сказал это и такая серость на душе появилась... А с каким воодушевлением, с каким азартом говорили о предстоящей экспедиции! И что? Двух шагов не успели сделать, как все полетело в пропасть в прямом смысле этого слова! Он не выдержал пронизывающего взгляда ясных карих глаз местного географа, даже в лежачем положении чувствующего свое превосходство. И... отвел в сторону свой когда-то острый, а сейчас — сломавшийся от напряжения, взгляд.

***

До конца этого дня были сделаны некоторые рокировки. «Лежачий» Потапенко, как выяснилось, вполне мог ходить, правда, с опорой на тросточку, в которую превратилась обычная палка, найденная в двух шагах от палатки. А для подстраховки — и с опорой на чье-нибудь плечо. Так что довели его до телеги, чтобы отправить «первым рейсом» в Ныроб, а оттуда уже — в Чердынь. С ним отправили биолога Борисова — мало ли что, хоть присмотреть немного да воды подать. Обязанности чердынского «чичероне» принял на себя пермский профессор Старожилов. А куда деваться, если среди честной компании только они вдвоем с Потапенко знают здешние места?

— Н-н-но! Родимая! — Возчий взмахнул кнутом, и скрипнули колеса телеги.