Прощай, Южный Крест!

Вода тем временем отступила от берега, обнажила длинную мокрую полосу, которую украсили пучки водорослей, мелкие морские звезды, невесть как выковырнутые из темной глубины, оглаженные голыши, рыбешки, не сумевшие оторваться от приливной волны, — в общем, много чего океан выбросил на сушу.

С ближайшего каменного взлобка на берег спустилась коренастая, с длинными ловкими руками индианка. Под мышкой у нее гнездилась целая кипа аккуратно сложенных мешков, сшитых из прочной синтетической рогожки.

Устроив мешки на камнях, она присела на корточки, внимательно оглядела берег. Невесть откуда, словно бы по волшебству, в руке у нее появилась палка с рогулькой на конце.

В следующий миг она поднялась, прошла метров пять и, резко ткнув рогулькой в песок, выковырнула на поверхность большую ракушку, издала победный гортанный вскрик:

— Чоричо!

Очнувшийся Геннадий протер глаза — понял, что чоричо — сорт съедобной ракушки, которую добыла индианка. Такой же ракушкой его угощал час назад сосед Луис. В следующее мгновение раздался новый вскрик:

— Чольга!

Это что же выходит: все, что на "ч", — ракушки? Он пригляделся — неужели индианка умеет смотреть сквозь песок, видит то, что находится в плоти берега, в гальке и земле? Колдунья!

Колдунья, как ворона, оседлавшая сушу, приподнялась над берегом, засекла метрах в десяти от себя крохотный фонтанчик, пробивший песок, и тут же сделала стремительный бросок к нему, ткнула рогулькой в берег.

На поверхность неуклюже, будто булыжник, боком вывернулась большая, с красноватым обводом по плавному срезу кости раковина, индианка снова издала победный вскрик.

— Й-йохо!

Похоже, названия не всех ракушек начинаются на букву "ч", есть и другие буквы алфавита — и русского и испанского. Ракушка действительно была большая, съедобная начинка ее весила не менее полукилограмма.

Индианка сунула раковину в мешок, в очередной раз ковырнула рогулькой песок, и на поверхность берега легко, будто невесомая рыбешка, вылетела некрупная светлая ракушка. Индианка обрадованно кинулась к ней, подцепила с песка пальцами, перекинула из ладони в ладонь, будто раскаленный, с огня пирожок, выхватила из кармана юбки ножик и ловко, одним коротким точным движением вскрыла раковину.

— Лёко! — довольно вскрикнула она.

В следующее мгновение нож исчез из ее руки, его место занял лимон с надрезанной макушкой. Индианка полила соком мякоть в раковине, перемешала второй створкой, будто ложкой и ловко отправила в рот. Промычала довольно, расплываясь в улыбке от прилива чувств:

— М-м-м!

Позже Геннадий узнал, что мясо ракушки лёко считалось самым вкусным из всех ракушек.

Ну что ж, индианка занималась очень толковым и выгодным промыслом, раковины ни выращивать не надо было, ни ухаживать за ними, ни стеречь на плантациях, чтобы никто не уволок, ни кормить три раза в день, — все это делала природа. Сама, добровольно, без чьего-либо вмешательства.

Всего пятнадцать минут понадобилось индианке, чтобы набрать мешок раковин, — полный, под завязку, она накинула на горловину веревочную удавку, затянула ее и взялась за второй мешок. На второй мешок времени понадобилось чуть больше, но очень скоро и второй мешок был полон, а всего времени на то, чтобы все мешки были набиты вкусным товаром, понадобилось часа полтора, индианка работала, как ударница коммунистического труда. Съела ещё пару ракушек лёко. Каждый раз звучало довольное "М-м-м" и чмоканье, будто женщину одарили фисташковым мороженым, а сверху еще добавили сиропа.

"Пять здоровенных мешков, как же она их понесет. — Москалев даже напрягся, будто мешки взвалили ему на плечи. — В каждом не менее тридцати пяти килограммов… Идти надо в гору, хэ-хэ-хэ. Значит, с горы кто-то должен спуститься на помощь".

Индианка поплевала на ладони и подошла к одному мешку, самому первому, одной рукой взялась за горловину, второй за нижний угол, мясистым бычьим ухом глядящим в сторону, крякнула по-мужицки, нагнулась и подцепила мешок правым плечом.

Выпрямившись, ростом сделалась еще ниже, чем была, ноги у нее напряглись, на них вздулись жилы, каменными буграми обозначились мышцы, женщина эта и без того широкая и неуклюжая, как шкаф, стала еще более широкой и неуклюжей, даже какой-то корявой.

С мешком на спине она решительно двинулась к каменному взгорбку.

Проходя мимо вигвама Москалева, приветственно подняла руку. Вежливая женщина. Москалев привстал и махнул ладонью в ответ.

За полтора часа она перетащила в свой вигвам все мешки, на отдых себе не отвела ни минуты, все время находилась в работе… Неужели ракушки лёко, которые она с такой радостью уплетала, дали ей такую колдовскую выносливость?

Когда индианка исчезла, Геннадий прошелся по берегу. Песок был затоптанным, мертвым, ни одного круглого прокола, из которого бы выхлестывал крохотный гейзер, на нем не было.

27

Лодка хотя и была индейская, а по воде шла тяжеловато, словно бы у нее был смещен центр тяжести, и все время стремилась развернуться кормой вперед. Лодкой надо будет заняться специально. Геннадий поставил сеть, обозначил поплавки и вернулся на берег.