Прощай, мафия!

Ветров участливо кивал. В его глазах сквозило такое горячее сочувствие, что усомниться в его искренности мог только законченный циник. Тем удивительнее было услышать в ответ:

— Хватит мне зубы заговаривать, Старцева. Кто поверит в твое законопослушание? Да и скромность никогда не входила в число твоих достоинств. В отличие от уверенности, что все тайны мира существуют только для того, чтобы ты их узнавала. Последний раз тебя спрашиваю: что случилось?

— Ну чего ты ко мне пристал, Ветров? — захныкала Старцева. — Я же не спрашиваю, почему ты вдруг отказался от расследования в «Натали»!

— У меня есть на это причины, — веско ответил Андрей. — Я просто не могу об этом говорить.

— И у меня причины. И я тоже не могу об этом говорить.

— Я думаю, что мне известны твои причины, — сказал Ветров. — Ты встречалась с Лучано. Я не знаю, кто он такой, но все хором уверяют, что он опасен, как сицилийская мафия. И богат, как сицилийская мафия. Ну, Старцева, колись. Чем он так напугал тебя? Или, может, предложил сумму, от которой не смог бы отказаться даже философ?

— Как ты смеешь, Ветров?! — побелевшими от ярости губами выкрикнула Старцева.

— А почему бы и нет, Старцева? Ты водишь дружбу с ребятами из «Профсоюза «Папарацци». Или они водят дружбу с тобой, не важно. А бизнес этой компании в том и состоит, чтобы добывать информацию и продавать ее заинтересованному лицу. Может, и ты взяла на вооружение этот метод? А что, дело непыльное, да и денежное. Куда более денежное, чем наши журналистские гонорары.

— Для мальчика из интеллигентной семьи ты, Ветров, слишком много думаешь о деньгах, — презрительно бросила Старцева. — И вообще, Ветров, я была гораздо лучшего мнения о тебе, пока не знала лично. В университете ты был моим кумиром. Знаешь, я в тебе разочаровалась. И как в журналисте, и как в человеке.

Старцева ушла, как следует хлопнув дверью. А Ветров подумал: «Лучше бы этой дверью она ударила меня».

Он сел за свой компьютер, загрузил нужный файл и начал писать:

«ОШИБКА ЖУРНАЛИСТА

Для мальчика из интеллигентной семьи ты, Ветров, слишком много думаешь о деньгах.

А. Старцева

На вопрос о том, кто больше думает о деньгах — журналист или шантажист, девять человек из десяти хором крикнут «шантажист», и только один соригинальничает и скажет «журналист». Примерно с тем же счетом журналист выиграет у шантажиста в вопросе, кто из них больше думает о справедливости: девять благородно выберут журналиста, а все тот же упрямец принципиально назовет шантажиста. Истина, как обычно, где-то посередине: бывают ситуации, когда журналист почему-то думает только о деньгах, в то время как шантажист помышляет исключительно о справедливости…»

В этот же день статья Андрея Ветрова о журналистском расследовании в агентстве «Натали» ушла в печать.

Поздно вечером Старцева вернулась в редакцию. Стыдно сказать — остаток дня она просидела в кафешке напротив здания, где помещалась их редакция, стараясь не пропустить момент, когда Ветров выйдет из офиса, погрузится в свой джип и уедет к чертовой матери. Аня категорически не желала снова попасть под обстрел его вопросов о том, почему она отказалась продолжить расследование.

Когда Ветров наконец-то отчалил, уже совсем стемнело. Анна спокойно поднялась на свой этаж, вошла в репортерскую, включила компьютер и заварила кофе покрепче. Она предвкушала удовольствие от работы в тишине и полном одиночестве: когда не звонит телефон, не хлопает каждую секунду дверь, никто не стоит над душой и не требует поскорее отдать материалы в верстку.

Проходя мимо стола Ветрова, Аня заметила стопку распечаток, сверху прикрытых листом белой бумаги, на которой красным маркером было написано: «Не читать!» В другой ситуации Аня Старцева, которая была совсем неглупой девушкой, быстро сообразила бы: если человек не хочет, чтобы документ прочитали, он просто прячет его в ящик, а не оставляет на самом видном месте, тем более с такой интригующей подписью. Но это был стол Андрея, и Аня немедленно перевернула листок с упреждающей надписью. Так, новая статья Ветрова!

Она дошла примерно до половины, когда в репортерской зазвонил телефон. Не отрываясь от чтения, Аня взяла трубку.

— Эй, Старцева, — услышала она знакомый голос. — Я там кое-что оставил на своем столе. Надеюсь, ты это не прочитала? — спросил он фальшиво встревоженным тоном.

— Конечно нет, — ответила Анна, переворачивая очередную страницу.

— Ну и как?

— Что — как?!

— Понравилось то, что ты не прочитала?

— Здорово, — честно призналась Старцева. — Особенно эпиграф.

— Я знал, как к тебе подлизаться, Старцева. Я прощен? Могу подняться?

— Прощен, — засмеялась Анна. — Кстати, ты где?

— Сижу в машине на нашей парковке.

— Черт, я же своими глазами видела, как ты уехал. Ладно уж, поднимайся.

Пять минут спустя они уже спокойно сидели в репортерской, пили кофе и разговаривали, будто и не было никакой ссоры, еще сегодня утром грозящей перерасти в настоящее побоище.

— Значит, это был Калугин? — спросила Анна.