Прощай, Петенька

До чего же горестно живут люди! И экскременты свои они варварски разбросали только от сильной нужды и безграмотности, а были бы покультурнее и в достатке, купили бы, например, Кремлевскую Таблетку. И было бы аккуратно. Эта таблетка – совсем не таблетка, а маленький полуробот, который, словно заправский Радищев, путешествует из пищевода в прямую кишку, а потом обратно. По дороге, не меняя лошадей, питается шлаками. Я видел семью, в которой такая Кремлевская Таблетка была одна на всех. Всякий раз, после успешного круиза, ее отмывали под краном и ели опять, по очереди. Чтобы правильно есть Кремлевскую Таблетку, нужно быть кремлевским мечтателем.

Явное тайное

Из не вошедшего в хронику «Под крестом и полумесяцем».

Доктор М., косясь на кабинет старшей медсестры:

– Говорят, что она – Сара.

– Что?

– Сара. Вы что, не понимаете? За что купила, за то продаю.

Доктор М. была узбечкой и жила в семейном общежитии.

Опыты соучастия

Залег на больничку и я.

Немного об этом.

При поступлении меня сначала сунули во временную палату. И тут же ко мне заглянул человек, уже явно давно и праздно шатавшийся по коридору. Речь его была монотонна, взгляд – пуст, движения – беспокойны. Войдя ко мне, он уже что-то начал говорить, не вполне внятное и тревожное, как будто мы сейчас продолжим беседу. На человеке был вытянутый спортивный костюм. Отдельных зубов не хватало.

– Друг, дай мне твою сумку…

Но он уже взял ее сам, он присел над ней, он завис.

– Мне в Мурманск ехать, я на выписку, а сумки нет. Я вот тебе принес за это чипсов, пряников, чая, сигарет могу принести, а ты мне ее дай.

Сумка была кожаная, на ремне. И он ласкал ее интимным манером.

– Нет, – сказал я твердо.

Он повторил свои аргументы четыре раза. Я стоял насмерть.

Приговаривая про Мурманск, он начал уныло забирать обратно чипсы, пряники и чай. Огорченный ушел, бормоча о чем-то своем. Я полез проверять сумку и обнаружил, что обещанные сигареты он тоже унес, но уже мои.

Вскоре меня повели на постоянное место, где телевизор, носки и храповые рулады.

– Сигареты увели, – пожаловался я медбрату. – И что теперь делать?

– Это возможно, – уверенно кивнул он.

Я пригорюнился на моей коечке, и вдруг этот самый медбрат появился опять. Он обратился ко мне со следующей – не утрирую нисколько – официальной речью. Он отчеканил ее:

– Выяснено, что данные предметы были похищены у вас пациентом, который находится на стадии выписки. Ознакомьтесь.

Он вручил мне какой-то сумасшедший футляр. Там были сигареты. Мои. Но не только. Еще пачек семь. А также лосьоны, дезодоранты, мыло, зубная паста в коробке и прочие вещи, мне уже совсем непонятные.

– Сигареты мои, – промямлил я. – Остальное не знаю.

Медбрат пожал плечами, оставил мне футляр со всем награбленным добром и строевым шагом вышел. Хозяева не объявились. Теперь всей этой бесполезной хуйней владею я. Кем я считаюсь юридически?

Особенности госпитального флирта

Ну чем порадовать? Тут дамы из соседней палаты спросили у меня бритву. Подмышки побрить. Не дал, теперь жалею. Жизнь грозила заиграть новыми красками.

В круге первом

Видел двух свирепых реаниматологов. Один был вылитый шахид. Страшный. Пациенты их тоже не радовали. Дедушка с белой горячкой утверждал, что спешит на совещание и везет людям деньги. Развяжите ноги, бляди! Бабушка просто материлась, но: была наркоманкой. Ежедневно вводила себе полкуба чего-то.

Ну их на хуй, подумал я, и объявил себя здоровым. Давление, спасибо, подыграло. Я вот думаю, что бабушка-то сядет потом на лавочке, да начнет всех клеймить наркоманами. Вот как бывает. Ну, если выживет, а то сомнительно.

Телевизор

И самое ужасное в стационаре, конечно, телевизор. Выключить нельзя. Ты не один. Круглые сутки. «Камеди Клаб» и сериал «Офицеры».

Бульдог Харламов крупным планом принимает пиццу. «Что? сосать куницу?» «Нет, вы пиццу заказывали…» «Что? Шприц мне показываете?» «Нет, я вам пиццу принес…» «Что? Побрить мой утес?» И так весь день. Из сериала про офицеров я не запомнил ни единого кадра, хотя тоже смотрел до позднего вечера.

Импортозамещение

Заглянул по дельцу в одну поликлинику строения доисторического. Поискал автомат с бахилами. Не видать.

– Где он? – спрашиваю.

– А нету! В носочках, в носочках!

Материя, данная в ощущениях

Наркология.

Чья-то гражданская героиновая жена улеглась в холле полежать на героиновом диване и с героиновым гражданским мужем. Им не хватило подушки, и она пошла за второй. А вторую не разрешили.

Буря, разразившаяся после этого, напомнила все эпические киноленты советской поры. «На хуй», – прошипела гражданская жена. Главврач остановился. Это был тоненький колокольный звон, выбитый из змеиной меди.

– У меня тонкий слух, – сказал он звонко. – Собирайте вещи.

И началось, и наступило. Аксинья! какая чернобровая, волоокая Аксинья!…

Этиология и патогенез

Платоновский диалог в палате.

– Вот как это один выпьет и болеет, а другой – как огурчик?