Прощай, сестра

— Простите, простите! — в отчаянии протестовал Бен. — Я никогда не утверждал, что счет был написан Кастелли собственноручно. Я только утверждал, что это счет из его магазина! Его могла написать жена Кастелли, или помощник, откуда мне знать..

— У меня нет помощника, — протестовал Кастелли, — а моя жена никогда не занимается торговыми делами. К тому же ее тогда не было в Нью-Йорке, она ездила к сестре в Коннектикут. Десяток человек могут это подтвердить.

— Все десять из вашей семьи, — бросил Бен.

— Не смейте задевать честь моей семьи! — воскликнул Кастелли в порыве благородного негодования.

Зал загудел. Бен проиграл. Он еще потребовал, чтобы жена Кастелли тоже подверглась графологической экспертизе. Кастелли заявил, что в данный момент ее нет в Нью-Йорке. Прокурор категорически возражал против отсрочки дела, как предлагал Бен.

— Факты, собранные против обвиняемого, абсолютно ясны, — доказывал он.

— Супруги Кастелли — свидетели по этому делу, — гремел адвокат.

— Они свидетели защиты, — постановил судья. — А защита не представила доказательств, что существует связь между делом Каннингэма и делом Уэста. Суд не уполномочен рассматривать дело Каннингэма. С точки зрения права Кастелли является свидетелем по делу Каннингэма, а это дело к нам не относится.

Роулинг торжествовал. Бен говорил еще минут десять, а потом просто упал на скамью.

Посовещавшись около часа, присяжные приговорили Гарри к смертной казни. Где-то в глубине зала вскрикнула женщина и упала в обморок.

ГЛАВА XXII

Начиная со дня вынесения приговора, Гарри впал в глубочайшую прострацию. Это была высшая стадия внутреннего распада — полное нарушение контактов с внешним миром, полная утрата представления о реальности. В то, что ему предстоит умереть, он просто не верил. Он не мог представить себе, что может погибнуть, перестать существовать. Ему казалось, что вынесенный ему приговор — только еще один эпизод из бесконечной серии кошмаров, преследовавших его последние месяцы. И беспокоила его только его бедная мать.

Когда та упала в обморок в зале суда, пришлось положить ее в больницу. Несмотря на усилия Бена, осужденному не позволили там ее навестить. И в конце концов она сама прибыла в тюрьму, поддерживаемая сестрой милосердия. Их впустили в специальную комнату для встреч, лишенную разделительного стекла.

Гарри бросился ей в объятия, напрасно силясь хоть что-то сказать.

— Мой маленький, — повторяла она, — ничего не говори, не надо, знаю, знаю… ты невиновен… Верю в Божью справедливость. Мы тебя спасем, увидишь, увидишь…

Бен ждал в соседней комнате, священник тоже.

Преподобный отец умел найти слова, какие нужны были для матери смертника. Оба они согласились, что Гарри хороший мальчик. Потом миссис Уэст поговорила с адвокатом, который перечислил все оставшиеся еще возможности апелляции по приговору.

— Гарри был послушным ребенком, — вспоминала мать. — Когда он был маленький, мы не могли на него нарадоваться, он меня никогда не огорчал. Когда звала обедать, прибегал сейчас же. Один такой на весь двор, остальные ребята продолжали играть, не обращая внимания, что их зовут, а то могли еще так ответить…

Бен поддакивая, кивал. Поражение словно парализовало его, он чувствовал себя виноватым и в глубине души начинал чувствовать некую правду, которую пытался скрыть от себя самого.

Он не принял чек, предложенный ему матерью Гарри, впервые в жизни отказавшись взять деньги с клиента или его семьи.

— Это не вашего сына приговорили, — пояснил он миссис Уэст, — это тех бандиты из Куинс, из дела о «Кружке девушек». Стечение обстоятельств — дело заполнило все газеты как раз во время нашего процесса. Нас захлестнула волна, — вот подходящее слово, — нас захлестнула волна возмущения, вызванная тем скандалом.

И действительно, у адвоката осталось именно такое впечатление о процессе. Бен чувствовал себя так, словно плыл через реку и внезапно попал в водоворот, созданный непреодолимой силой.

— Гарри всегда за других доставалось, — убеждала его мать. — Никогда не умел увернуться. Уже в школе его вечно ловили, он вечно был крайним. Все девчонки кидались ему на шею. Богу одному ведомо, его это совсем не интересовало. Даже не приходило в голову жениться… Хотел, чтобы мы были вместе. Я хотела, чтобы он нашел собственную дорогу в жизни, но не знала, как…

— Вы делали все, что могли, — и на всякий случай Бен добавил:

— Увидите, все уладится…

Гарри не предъявлял никаких претензий своему адвокату.

— Бен, ты был великолепен! Ничего просто нельзя было сделать.

Но Бену от этого не было легче. Он думал, насколько бы легче все было свалить на козла отпущения — старуху Торнбридж, Каннингэма или Сиднея Джерми. Но фатальное стечение обстоятельств лишили его всех козырей.

— Не могу избавиться от предчувствия, — твердил Гарри, — что наш детектив-любитель еще даст о себе знать. Просто невозможно, чтобы человек исчез, не оставив никакого следа.

Бен не разделял этой надежды. Но Гарри оставался при своем непоколебимом убеждении; мол, у него такое предчувствие, а интуиция его никогда еще не подводила.