Прощай, зеленая Пряжка

«Случаи»! Ему Вера — «случай»! Виталий и сам так часто говорил: «Интересный случай», но по отношению к Вере это бесило.

Сегодня Виталий Сергеевич.

Прекрасно! Мы вас слушаем, Виталий Сергеевич. Доведайте нам.

Я еще только два слова, — вмешалась Капитолина. — За эту девочку, Георгий Владимирович, мы все очень переживаем: способная, прекрасно учится, а главное, писаная красавица.

Конечно, это печально, когда такие девочки болеют. Но что поделаешь, Капитолина Харитоновна, болезнь никого не щадит. Я бы изобразил болезнь с завязанными глазами, как греки изображали Фемиду. Пожалуйста, начинайте, Виталий Сергеевич.

Белосельский заранее сделал скорбно сочувственное лицо и, не меняя выражения, отпил глоток чая.

«Болезнь» в устах профессора — еще один синоним шизофрении. Уже во всем уверен заранее!

Ну чего же делать — Виталий доложил. Постарался выпятить ангины в детстве и ревматическую атаку. Яркие чувственные галлюцинации расписал как мог — все эти предметы, плывущие на успокоительных волнах. Но не мог же он умолчать про симптом отрицательного двойника, про элементы бреда отношения, а это сильно компрометировало диагноз ревматического психоза. Про наследственность сказал, что не отягощена, ведь те мелочи, которые он заметил в матери, вполне могли сойти и за обычную здоровую душевную притупленность.

Георгий Владимирович слушал снисходительно. Было видно, что ему ясны все хитрости Виталия.

Мать ее у меня плакала, — сказал Георгий Владимирович. (И сюда успела!) — Несчастная женщина! Да, болезнь бьет по голове не только больных, но и их родственников.

«Бьет по голове», — так тоже Георгий Владимирович говорил только про шизофрению.

Ну что ж, Виталий Сергеевич, покажите нам вашу красавицу.

Увидев Веру, Георгий Владимирович заумилял- ся уже сверх всякой меры:

Входите, входите, моя милая! О, я вижу, Ка- питолина Харитоновна и Виталий Сергеевич не преувеличивали, — действительно красавица! Вы знаете, зачем мы все здесь собрались? Вот и Капитолина Харитоновна, ваша заведующая, и Виталий Сергеевич, ваш лечащий доктор, и я, старик, пришел. Да, и Людмила э-э Николаевна, конечно… Привык я вас, Людочка, по имени, чуть не забыл ваше отчество, вы уж меня простите, старика, вы ведь мне как родная.

Да что вы, ей-богу, Георгий Владимирович! Мне только приятно.

Да, так вот, все собрались, чтобы вместе обсудить ваше состояние, посоветоваться, как вас лечить.

«Обсудить», — злился Виталий. Изречет приговор, вот и все обсуждение.

Вы не против того, чтобы с нами побеседовать?

Нет, конечно.

Вот и хорошо. Другие врачи стукают, слушают, на рентген отправляют, а мы только языком. Такая уж у нас разговорная специальность. Так что вы уж не обижайтесь, если я вас снова спрошу то, что у вас здесь наверняка много раз спрашивали. Вот и Капитолина Харитоновна наверняка спрашивала, и Виталий Сергеевич. Ну вот расскажите нам, пожалуйста, Верочка, вы ведь понимаете, что были больны?

Да, понимаю.

Трудно, наверное, вот так перед всеми врачами, перед этим стариком с бетховенской гривой. Раньше Виталию это не приходило в голову, а сейчас представил себя на месте Веры и почувствовал. А она держится, молодец!

Очень хорошо! А теперь вы совсем здоровы?

Чувствую я себя хорошо, но раз еще дают лекарства — значит, не совсем?

Какая умница вы у нас! Ну, а вот чувствуете вы себя точно так же, как раньше? Или вы стали немножко другой?

Нет, такая же, как раньше.

Молодец, Вера! Не зря учил!

Ну что ж, это хорошо. А вот когда была сама болезнь, вы полностью были в тех переживаниях или было ощущение, что это немного инсценировка? Знаете, как бывает: видишь сон, все очень живо, и все-таки где-то понимаешь, что это сон.

Этот вопрос Виталий не предусмотрел. А должен был! Инсценировка — очень скользкая штука, лучше без инсценировок! Вера немного подумала:

Нет, все было как настоящее. Не думала, что сон.

Опять молодец!

И чудесно, милая, и чудесно! Ну, а об остальном Виталий Сергеевич чудесно нам рассказал, так что уж не буду вас мучить. Идите, милая, идите, отдыхайте. — И когда закрылась дверь, по инерции с тем же выражением к Виталию: — Ну, и теперь объясните нам ваши соображения, Виталий Сергеевич.

Ну что ж, беседа с Верой позиций Виталия не поколебала. Все-таки бред яркий, чувственный! И выход хороший. Виталий обосновал ревматический психоз. Белосельский слушал и сочувственно кивал — это значило, что его нисколько не убеждает логика докладчика.

Люда коротко сказала, что здесь процесс. Даже и аргументировать не стала, настолько ей все казалось бесспорным.

Капитолина выразила свое «ни то ни се», как сказал однажды про нее покойный профессор Глух из института Бехтерева (язвительный был человек), но в заключение сказала, что каков бы ни был истинный диагноз («истинный диагноз в психиатрии», усмехнулся про себя Виталий), в справке для института следует из гуманности все же на первый случай поставить ревматический психоз.