Прощайте, скалистые горы!

С начальником инженерной службы разговор прошёл спокойней. Главное, что интересовало генерала, — минирование, установка проволочных препятствий, строительство огневых точек и укрытий от артиллерийского и миномётного огня, было выполнено. Инженер оказался предусмотрительным и уже составил план минирования дорог пехотными и противотанковыми минами.

— Я совершенно упустил это важное мероприятие обороны. Умница вы у меня! — похвалил Кайфер.

Последним докладывал офицер-связист. Он надеялся, что генерал останется доволен его предусмотрительностью и расчётливостью, но за это-то ему и досталось от Кайфера больше всех.

Готовясь к отходу дивизии и испытывая крайнюю нужду в телефонном кабеле, который давно не доставлялся в Заполярье, начальник связи приказал снять телефонную линию между передовыми подразделениями и некоторыми частями, расположенными в глубине обороны. Смотанный кабель отправили на склад в глубокий тыл.

— Это равносильно измене! — кричал генерал. — Под суд отдам, если к утру не восстановите связь!

Кайфер расстроился и быстро покинул штаб дивизии. Зимбель сопровождал его.

Наступил вечер. Генералу захотелось пройти по прифронтовой полосе, заглянуть на один из опорных участков, подышать свежим воздухом и отдохнуть от штабной суеты. Они медленно шли по тропе у подножья сопок, дымя сигаретами.

— Вы что нахмурились, обер-лейтенант? — спросил Кайфер.

— Я? Так, ничего, — встрепенулся Зимбель.

— Интересно, о чём вы думаете сейчас?

— О маме, — смущённо ответил Зимбель и тут же пожалел, что не соврал.

— Надо думать о фронте, о Германии, обер-лейтенант!

По лощине, между двух сопок, они вышли к Муста-Тунтури, пошли по ходам сообщений в проволочном заграждении. Здесь было многолюднее. Из землянок и огневых точек выглядывали солдаты, смотрели на командира дивизии.

Остановились около землянки полевого госпиталя. На фанерной двери был выжжен хромой солдат на костылях, с большим вещевым мешком. Из многочисленных карманов вещевого мешка торчали бутылки, колбаса, голова гуся, а из одного — свисала длинная цепочка с часами. Свободное место фанеры заполняли изображения берёзовых крестов.

Сверху на двери выжжена надпись:

Хоть без ноги, но я живой,Уехал к Одеру домой.

— Уничтожить! — поморщившись, приказал Кайфер.

Вошли в полевой госпиталь. Кайфера встретил дежурный врач, полный, с выпяченным подбородком, тот самый, который осматривал прострелянную руку Даутенфельса. Кайфер бегло осмотрел раненых и спросил врача:

— Почему у всех ранения в руку?

— Это отделение с лёгкими ранениями, господин генерал… напротив — тяжёлое отделение…

Кайфер остановился около последней койки справа. Раненый вскочил перед генералом, опустил руки по швам.

— Больно? — спросил его Кайфер.

— Уже зажило, господин генерал, — бойко ответил тот и, осмелев, добавил: — Жалко, уходим отсюда, я бы не одному русскому поломал когти.

— Молодец! Ты настоящий солдат Великой Германии! Давно в армии?

— С 1936 года, господин генерал. Воевал в Польше, Франции, Норвегии, а здесь, чёрт возьми, не успел приехать, ранили.

— Откуда «не успели приехать»?

— С юга Норвегии, месяц назад.

— У вас бодрый дух, который в госпитале может прокиснуть. Ваше место на передовой.

Врач принёс стул, услужливо поставил его около генерала.

— Вы чем расстроены? — спросил Кайфер молодого солдата на соседней койке и, увидев в его руке конверт, пошутил: — Жена изменила.

— Я не женат, — раненый вынул из конверта письмо и прочитал: «Спрятаться некуда… Город в развалинах. Фугасная бомба ночью попала в ваш дом. Отца с матерью не нашли…»

— Будьте мужчиной, — не дослушал Кайфер, увидя задрожавший в руке раненого солдата лист письма. — Кровь, пролитая за Великую Германию, будет отомщена…

В коридоре Кайфер подозвал врача.

— Всех до одного, кто может держать оружие, выписать в части, тяжело раненых — в тылы. Открыли богадельню, — недовольно пробурчал он и, не заходя в другие палаты, вышел из госпиталя.

Врач пожал плечами и остался на пороге.

Генерал и адъютант шли по горной тропе. Кайфер вспомнил тотальную мобилизацию в Германии и решил срочно провести её в дивизии: сократить комендантские взводы, хозяйственные подразделения, поставить в строи всех, кого только можно. «Всех на передовую. Всех, всех… Держать фронт до последнего солдата», — решил Кайфер.

Зимбель молча шёл рядом, думая о чём-то своём.

Вошли в офицерскую землянку опорного участка.

— Хайль, Гитлер! — скороговоркой выкрикнул Кайфер с порога, увидя вытянувшихся перед ним офицеров. — Как живёте, воюете, господа? — Генералу хотелось показать себя сейчас приветливым и радушным. Ведь вместе с этими офицерами ему предстояло пережить то страшное и тяжёлое, к чему готовилась в эти дни вся 20-я Лапландская армия.

— Ждём приказа, господин генерал, — за всех ответил из-за его спины рыжебородый офицер.

— Какого? — повернулся Кайфер.

— О возвращении в Германию, господин генерал.