Прощальный поцелуй

– Вы когда-нибудь были замужем?

Вопрос был личный, но в такой ситуации задать его было естественно.

– Почти что. Пару раз, – откровенно призналась она. – Как вы уже знаете, мы были помолвлены с Домиником. Через несколько лет у меня появился другой мужчина. Это был мой коллега по работе в «Обзервер», сначала он был моим другом, потом стал чем-то большим, однако сердце мое его не приняло. Мои тогдашние друзья считали, что я разрушила наши отношения, потому что не верила в брак. Я не виню их за это. Когда я была помоложе, я постоянно против чего-нибудь бунтовала. Но правда заключалась в том, что сердце мое принадлежало Дому, и в нем никогда не находилось места для кого-то еще.

Она вынула фото из конверта и поднялась, чтобы поставить его на каминную полку.

– Я догадываюсь, что Робинсон хочет получить продолжение этой истории, – обернувшись и глядя на Эбби, сказала она.

– Кто такой Робинсон?

– Редактор Эллиота Холла. Полагаю, что вы здесь именно поэтому.

– Нет, я пришла просто чтобы отдать вам вашу фотографию.

– Простите. Я не хотела, чтобы вы сочли меня неблагодарной, – сказала Розамунда, едва заметно усмехнувшись. – Это все потому, что телефон мой после выхода той статьи просто разрывался. Мои друзья делали вид, что их интересуют другие моменты, но в конце концов заговаривали об одном и том же – о моих отношениях с Домиником.

Она снова села к столу.

– Люди всегда проявляли повышенный интерес к случаям исчезновения человека, вы не находите? Такие истории взбудораживали мир, шла ли речь об Амели Эрхарт[33] или о Мадлен Макканн[34]

. Помню, как меня отправили в Камбоджу в 1970-м, когда Шон Флинн, сын Эррола[35], пропал. Он вел оттуда репортажи, а это была тогда «горячая точка». Эту историю долго обсуждали, и еще много лет люди заводили со мной разговор об этом на всяких приемах и званых обедах.

Та Розамунда Бейли очень отличалась от этой тихой пожилой женщины, и теперь Эбби уже могла легко представить себе отважную и дерзкую журналистку, бесстрашно отправляющуюся в зону боевых действий.

– А что, по-вашему, случилось с Домиником? – наконец спросила она.

– Вы взялись помогать мистеру Холлу с этим материалом?

– Да, – честно призналась Эбби. – Мы считаем, что это расследование может помочь вам узнать всю правду.

Розамунда скептически посмотрела на нее.

– Не думаю, что мотивы Эллиота Холла настолько альтруистичны.

– Зато мои мотивы альтруистичны, – сказала Эбби.

Взгляд Роз смягчился.

– Неужели вы считаете, что я в свое время не сделала всего, что только можно было? – спросила она, и в голосе ее прозвучали печальные нотки. – Пытаясь разыскать Доминика, я два месяца провела в Перу. Когда любишь человека, а он пропадает, делаешь все, что в твоих силах, чтобы разыскать его.

Эбби испытала угрызения совести.

– Ваша выставка показала романтику путешествий, – медленно продолжала Розамунда. – Но поверьте мне: в том проклятом месте нет никакой романтики.

– Насколько вы углублялись в джунгли вместе с ним?

– В свой первый приезд, когда я провожала его в экспедицию и когда была сделана эта фотография, я была на самом краю. Но потом я вернулась туда, – сказала она, и голос ее дрогнул – очевидно, воспоминания унесли ее в прошлое. – Доминик пропал через две недели после того, как мы с ним простились. Вначале он через местных индейцев передавал сообщения в Кутуба, к тому же у него была рация, чтобы поддерживать контакт с Мигелем, проводником экспедиции, который находился там же. Но через десять дней связь оборвалась. Мигель послал в джунгли группу на поиски Дома, однако его и след простыл.

Она глотнула чаю из чашки и продолжила рассказ:

– На тот момент я даже не успела вернуться в Лондон. Сообщение от Мигеля о случившемся я получила в номере отеля в Лиме, когда уже собиралась ехать в аэропорт. У меня не было ни малейшего сомнения в том, что я должна немедленно возвращаться в Кутуба и начинать искать его. Я наняла людей, это был даже не отряд, а, скорее, небольшая армия, и я искала его вместе с ними.

– Как все это происходило? – спросила Эбби, пытаясь представить себе эту картину.

– Это был сущий ад, – сказала Розамунда, и глаза ее заблестели. – Я имею в виду не только моральные мучения, но и физические трудности. Громадные москиты, жалящие тебя сутки напролет, разные насекомые-паразиты, старающиеся проникнуть тебе под кожу, тучи мух, которые непрерывно лезут тебе в глаза, привлеченные влагой. Дорог или хотя бы троп, в нашем понимании этого слова, там нет, так что путь себе приходилось прорубать с помощью мачете. В тех местах очень высокая влажность, так что не было никаких шансов залечить кровавые волдыри на руках и ногах. Но ты, с трудом переставляя ноги, шаг за шагом продвигаешься вперед, утопая в грязи, обдирая руки об острые края листьев и шипы, видя только то, что находится не дальше чем в двух шагах от тебя, и при этом надеясь, что можешь найти что-то, какой-то ответ, даже если ответ этот будет страшным.