Прощание кремлевского диггера

– Не понимаю… То есть… Вы хотите сказать, что, если бы я вышла… – пытаясь отмахнуться от этой информации, как от дурного сна, переспросила я.

– Я хочу сказать, что вам это нетрудно себе представить: если ручная граната НЕ попадает в вас, то с вами все в порядке. Но если она в вас ПОПАДАЕТ, то есть если вы оказываетесь в эпицентре взрыва, то… тогда, в общем… с вами тоже было бы уже «всё в порядке»… Только в другом смысле…

Честно признаться, в эту секунду я почувствовала, что у меня слегка холодеет позвоночник.

– Но следователь мне сказал… Они меня уверяли что я осталась бы жива…

– Минимум, что у вас было бы, если бы очень повезло, – это сильнейшие ожоги и баротравма. Мы с вами сейчас не разговаривали бы. Вы были бы сейчас в реанимации под капельницей. И это в лучшем случае. Ну что, вы согласны на сделку, которую я предлагаю? Вы хотите знать все подробности?

Я на мгновение просто онемела и смогла привести себя в чувство, только внушив себе, что относиться ко всему этому кошмару, который я слышу, должна как журналистка – к ценной информации, а не как жертва несостоявшегося покушения, которая имела все шансы прохлаждаться сейчас уже не в салоне Машиного «Пежо», а в морге.

– Говорите. Я, конечно, поделюсь с вами всей информацией о разговоре на Петровке. Подробности, которые я услышала от Жеглова, едва ли могли обрадовать моих близких:

– Итак, как я уже сказал, мощность бомбы составляла шестьдесят-семьдесят граммов по тротиловой шкале. На месте взрыва обнаружены шнур длиной двадцать метров и батарейка, то есть был использован электрический детонатор, и человек, который привел в действие взрывное устройство, видимо, прятался за углом вашего коридора на расстоянии этого двадцатиметрового провода, чтобы взрывом не повредить и себя самого.

Только в эту минуту личность неудавшегося убийцы обрела для меня реальное очертание. И это тоже, признаться, было ощущение не из приятных. Одно дело думать, что, ну, вот росла себе граната где-нибудь на дереве, а потом взяла и взорвалась у меня под дверью. А другое дело – представлять, что живой конкретный человек в тот момент, когда я стою у зеркала и собираюсь выходить, устанавливает «подарочек», разматывает шнур, прячется за углом… А самым неприятным было, наконец-то, осознать, что этот человек (или люди), хотевший меня убить, вот сейчас где-то ходит по городу и, возможно, даже где-то совсем рядом со мной. И наверное, он, точно как в типовых американских фильмах про маньяков, где-нибудь в баре смотрит телевизор и про себя смакует сообщения о покушении: «Вот, это Я сделал, и теперь про то, что я сделал, все говорят».

– Постойте, а как они все-таки узнали, что я именно в этот момент должна была выйти? Прослушивали телефон?

– Ну, с прослушкой сейчас никаких проблем нет. Технические средства сейчас для этого практически неограничены. Принципиального значения это не имеет. А вот информация о взрывном устройстве у меня абсолютно точная, поверьте.

– Простите, – решилась я после паузы задать вертевшийся на языке вопрос, -… но если у вас есть эта информация о типе взрывного устройства из ваших источников в спецслужбах, то почему следователи уголовного розыска убеждали меня сегодня совершенно в ПРОТИВОПОЛОЖНОМ? Откуда они тогда вообще взяли эту версию о «светозвуковой» гранате?

– Все очень просто: они эту информацию вычитали сегодня утром у меня в статье в газете «Коммерсант».

Разумеется, я не поверила.

– Клянусь вам, все так и было! – заверил меня собеседник.

– Они там в уголовном розыске и сами ничего не знали! Они знают только то, что им «сливают»! А вчера после взрыва кто-то распустил слух, что это светозвуковая граната. Каюсь, я тоже сначала стал жертвой этой дезинформации и опубликовал эти непроверенные сведения в статье. А потом, сегодня, я уже все перепроверил. Так что в уголовном розыске вам сегодня просто мозги полоскали. Обещаю: завтра в газете появится опровержение.

Сразу вам скажу: очень скоро мне предоставилась возможность убедиться, что Жеглов сказал правду. Встретившись в следующий раз со следователем уголовного розыска Романовым, я спросила его:

– Зачем же вы меня обманывали про «безобидное» светозвуковое устройство? Мне рассказали, что это была бомба, мощностью эквивалентная ручной гранате.

Я прекрасно понимала, что своим вопросом ставлю следователя в тупик: для него одинаково невозможно сознаться как во вранье, так и в том, что у него не было на тот момент ТОЧНОЙ информации. Но следователь оказался не промах. Он пошел по третьему пути:

– Ну… Елена… понимаете… мы просто хотели вас успокоить…

Но это были еще не все интригующие подробности, раскрытые мне суперосведомленным коллегой Жегловым. По его версии, специальное информационное ведомство президента, занимавшееся пропагандистскими «спецоперациями», только что «слило» на ленту официального новостного агентства дезинформацию, что покушение было совершено якобы на моего соседа. Я опешила: