Прощание с «Императрицей»

Актёр не для благодарного зрителя и не для самого себя, как собою залюбовавшийся декадент, революционер, патриот, поэт, – да кто угодно, кто выставляет себя напоказ, всё равно, на публике или перед зеркалом гордыни, оголодавшей до всеядности. Нет. Это – артист на своём месте, потому что оно у него здесь и сейчас. Не когда-то или когда-нибудь, а прямо сейчас и потому что – так надо.

– И это вас, правда, спасло? – незаметно для себя, вслух озвучила Кира итог этой своей догадки.

– И вас спасёт. Обязательно, – оборвав сам себя, мгновенно включился «артист». – У вас просто не останется времени, – предупредил он вопрос, впрочем, и незаданный: – На себя. На себя у вас не останется времени. Если, конечно, вы сможете любить. Видите, я не говорю, – умеете любить. Вы этого ещё не знаете, поверьте мне – умеете ли вы любить. Но вдруг вы сможете?

– Любить? Кого?

Встретив непонимающий взгляд Киры, «Пьеро» театральным жестом, словно перебирая тонкими музыкальными пальцами сам воздух, пропитанный запахами угольной копоти, спирта, пота, железа и гнили, обвёл вокруг себя и сказал, будто итожа шекспировскую новеллу:

– Их. Всех.

Но до неё вдруг дошла совершенная правда и абсолютная точность этой, казалось бы, наигранной, этой, казалось бы, вычурной и манерной картины. И неважно, отрепетирована ли она и если да, то сколько раз.

Но ведь так и есть!

Любить. Любить всех этих людей.

Не избранных.

Всех. Не потому, что они заслужили твою любовь, а просто потому, что им сейчас плохо и больно.

Всех. Кроме себя.

Себя – на потом. Совсем «на потом»…

– Идёмте к вашему графу, – двинулась в сторону вокзального крыла Кира, даже не удосужившись посмотреть, идёт ли за ней, услышал ли её Вертинский.

Вадим Иванов

В Севастополе

Нет, не было ни предчувствия, ни какой-то непривычной тревоги.

Правда, буквально накануне Вадима, непременного приверженца уставных строгостей, царапнула процедура допуска в первую башню рабочих и техников с Николаевских заводов, вызванных для ремонтных работ. Вахтенный даже не проверял по списку, а только пересчитал ремонтников «по головам» и, когда численность сошлась с заявленной, передал дюжину штатских, вроде даже и недостаточно знакомых друг с другом, дежурному кондуктору из подчинённых лейтенанта Успенского. Самого Володи на борту не было – отсыпался дома на берегу перед долгой и хлопотливой вахтой: 7 октября выпадал его черёд служить вахтенным начальником всего громадного линкора.

Да, как-то это царапнуло по сердцу, ещё и сказал сам себе Вадим, что когда очередь ремонта дойдёт и до его башни, то непременно всех проверит лично и лично же проконтролирует ход работ, – но вскоре всё растаяло в предчувствии встречи с Ариной.

А оказалось, ещё и с младшим братом.

Его «Краб», выполнив ещё две минные постановки, попал в осенний жёсткий шторм (сильно качало даже при погружении на перископную глубину) и еле добрался до Севастополя, где и был срочно поставлен на ремонт.

Черноморская хроника

15 сентября. Постановка подводным заградителем «Краб» минного заграждения в южном выходе из Варны.

14 сентября «Краб», имея не вполне исправные двигатели для надводного хода, на буксире эскадренного миноносца «Гневный» вышел из Констанцы и, несмотря на свежий ветер и значительную зыбь, вечером 15 сентября поставил минное заграждение у Варны между болгарским заграждением и берегом. При начале постановки у «Краба» произошло повреждение правого элеватора для сбрасывания мин, вследствие чего были поставлены мины только левого борта (30 мин). 17 сентября «Краб» на буксире «Гневного» возвратился в Севастополь…

Двое суток на «Крабе» не нуждались в службе мичмана Иванова, которому, поговаривали, уже «светит» очередное звание, вот только уходящий адмирал Эбергард не успел подписать документы, а пришедший вице-адмирал Александр Колчак ещё до них не добрался.

Обед и разговоры в основном о вестях семейных и злоключениях Кирилла, но и о том, что дела на Чёрном море двинулись решительно в нужном направлении, затянулись допоздна…

Взгляд со стороны противника:

Оживленную деятельность русских дредноутов, их хорошее обеспечение против атак подводных лодок и тактику эскадренных миноносцев следует объяснить вступлением в командование Черноморским флотом в качестве преемника адмирала Эбергарда нового молодого и энергичного командующего, вице-адмирала Колчака, назначенного в июле 1916 г.

По-видимому, под его влиянием усилилась и деятельность эскадренных миноносцев перед Босфором.

14 и 16 августа у Босфора показались 2 эскадренных миноносца, которые, очевидно, имели задачей выяснение направления морских коммуникаций. Они удалились отчасти вследствие обстрела их с береговых батарей, отчасти вследствие воздушных атак на них. Несколько дней спустя они снова появились перед Босфором, так что пришлось прекратить судоходство. Таким образом, сношения с Зунгулдаком были крайне стеснены, и доставка угля была очень ограничена.

Вследствие недостатка угля командованию флота пришлось временно отказаться от своей доли в угле, прибывавшем из Германии.