Прощание с «Императрицей»

Сразу после Георгиевского праздника братья, четыре георгиевских кавалера, отправились в дом Александра Ивановича, где их уже ожидали Арина и сам действительный статский советник. А с вечерним поездом ожидалось прибытие патриарха семейства, профессора Ивана Ивановича, который ради столь уникальной в военное время возможности увидеть всех сыновей и племянника одновременно сдвинул на неделю расписание своих лекций в Университете.

А вот сводные сёстры Ивановы приехать не смогли.

Точнее, не могла приехать Кира – её 68-й санитарный поезд находился далеко и от Петрограда, и от Севастополя, зато близко от линии Западного фронта.

Варвара же сподобилась только на стихотворное послание «всем братьям-героям», достаточно прочувствованное и даже с четырьмя оттисками её губ, – но просто ну никак, тем более на целую неделю, не могла оставить свой невразумительный «Работный дом».

Николай, рассказывая о ней и её «занятости», что-то явно недоговаривал, но расспросить об этом братья и Арина не удосужились: было и так столько всего, что, казалось, и за неделю не переговоришь.

Весь остаток дня до прибытия поезда и приезда Ивана Ивановича, а затем до глубокой ночи шли разговоры вперебивку: что, с кем и как произошло за это время.

Более-менее в курсе Васькиных походов и успехов была только Арина, и намного меньше – Вадим, которому приходилось прежде довольствоваться только краткими по большей части пересказами.

Что касается самого Вадима, то кроме жены (да и то не в полной мере: что там можно сообщить в коротких и подцензурных письмах и в разговорах в краткие увольнительные) никто ничего не знал о его службе в составе Батумского флотского отряда. Пришлось лейтенанту флота – отнюдь не мастеру разговорного жанра – потрудиться.

А уж «Мепаврийские приключения» Кирилла, вкупе с повествованием о его предыдущих и последующих деяниях, тянули на целую самостоятельную повесть. Тем более что в изложении Кирилла настоящий драматизм, а то и трагизм оборачивались занимательными приключениями.

Много чего мог поведать и Николай, но рассказывал и о боях, и в особенности о своём пребывании в плену, немного и сдержанно.

Зато уж в описании эпопеи такого себе инженера Радецки не поскупился, подпустил славную толику иронических красок, оттеняющих драматизм истории русского офицера, который под именем ссыльного поляка преодолевал границы и менял страны, то враждебные, то нейтральные, то дружественные и вновь нейтральные, уходя всё дальше на запад – и возвращаясь на родину…

Назавтра, когда офицеры получили разрешение на продление увольнительных, известив соответствующее начальство и доложив о своём местопребывании, разговор зашёл об «Императрице Марии».

Началось всё с вопроса Кирилла, наименее (за исключением разве что отца) осведомлённого о произошедшем с линейным кораблём.

А спросил штабс-капитан о «флейте», которая стоила столько жизней, крови и риска, – не в последнюю очередь риска и для самого Кирилла.

Ответил ему Вадим:

– И задающий валик, и всё уникальное устройство синхронизации наводки орудий главного калибра размещалось у нас в боевой бронерубке. А я сам видел, как рубка и вся носовая надстройка взлетели на воздух.

Затем, чуть помедлив, добавил в чуть непривычной для него, «сухаря», манере:

– До сих пор перед глазами эта картина: будто бесшумно – грохот взрыва осознал я позже – многотонная махина, которую все считали несокрушимой, поднимается на огненном столбе и потом как бы исчезает… Она ушла под воду за правым бортом, но это я уже узнал позже. И что там в ней всё выгорело или размолото взрывом – тоже узнал позже.

– Водолазы обследовали, – добавил действительный статский советник, не официальный, но непременный участник следственной комиссии. – И то, что там ещё осталось, – едва ли подлежит восстановлению.

– Что ж теперь? – спросил Кирилл.

Алексей Иванович только руками развёл.

Вадим, недовольно морщась, как от кислятины, расшифровал жест дяди:

– Повторить устройство, увы, не удалось. Второго такого «Левши», который эту «флейту» сделал и все исполнительные системы наладил, не нашлось. Но Валерий Николаевич, ну то есть князь Урусов, он вроде как главный знаток по флотской артиллерии, сказал, что новая система централизованного управления артогнём, которая сейчас на «Императрице Екатерине», – очень приличная. Не то, конечно, что было на нашем линкоре, но, если бы её установили на «Екатерину» к январю, к тому бою на погоне, – не ушёл бы от нас «Гебен».

Вот тут-то Василий и задал первый из главных вопросов, которые одолевали, хоть и в разной степени, всех присутствующих, разве что кроме действительного статского советника:

– Так что же всё-таки произошло, отчего взорвалась и загорелась «Императрица»?

Алексей Иванович молча встал, прошёл в кабинет и вернулся с парой листков желтоватой бумаги.