Прощание с Литинститутом

– Слушай, Мусса, – я еле сдерживаюсь от захлёстывающего меня гнева, – тебе не противно говорить такие вещи? И своих сдавать – не омерзительно?

– А что тут такого? Обычный бизнес! – пожимает он плечами. – Что в этом странного? Ну, арестуют этого парня, два дня в каталажке продержат – что с него взять? Он бедный, у него ничего нет. Даже машина, на которой он тебя подсёк, чужая. Так что он ничем не рискует. Обычная безалаберность на дороге… А тебе в любом случае за разбитую машину страховая компания деньги выплатит. И за поломанную ногу – Институт национального страхования… Но, чтобы эта процедура не растянулось на долгие годы и тебе не пришлось тратиться на суды, нужно, чтобы этот шофёр-бедуин, во-первых, сам явился в полицию, во-вторых, дал необходимые показания. Ясно теперь? Так вот, ты мне выписываешь чек на сумму, скажем, десять процентов от того, что получишь в итоге, – это немного, – а я иду в полицию и сообщаю, что знаю этого парня… Есть даже свидетели – пассажиры такси, которые видели, как ты перевернулся. Они подтвердят.

Минуту размышляю над его словами, но ничего, кроме изумления, во мне сейчас нет. Даже злость куда-то испарилась.

– Всё у тебя просто и гладко, – только и бормочу осипшим голосом, – продумано и разложено по полочкам. Обычный, как говоришь, бизнес…

Мусса улыбается ещё шире:

– Если откажешься, те же пассажиры из такси сами придут и скажут в полиции, что этот парень не виноват, а подсекал его на дороге именно ты. Тогда вообще ничего не получишь. Я понятно изложил?

Неуверенно поднимаюсь с подоконника на своих костылях, и вдруг глаза мне застилает чёрная пелена гнева. Горло моё, исцарапанное трубками, когда я был без сознания, хрипит ещё больше, но я изо всех сил кричу, и люди в коридоре начинают оборачиваться:

– Пошёл вон отсюда! Уходи, а то я за себя не ручаюсь! Видишь эти костыли – сейчас я тебя ими…

Кажется, даже замахиваюсь костылями, но тут же теряю равновесие и падаю. И больше ничего вокруг меня нет, лишь какая-то удушливая вязкая слизь и воздух, которого не хватает…

8. ЛУЗЕР ШВИЛИ

Вечером компьютер я так и не получил, хотя жена приносила его в больницу. Просто я лежал в полуобморочном состоянии на своей кровати, и у меня повысилась температура. К тому же разболелась нога в гипсе, жутко ломило в висках и всё время не хватало воздуха.

Ни с кем разговаривать мне не хотелось, а когда пришли двое полицейских, чтобы допросить меня, я молча отвернулся от них, и медсестра грудью встала на мою защиту. Пообещав вернуться, когда мне станет лучше, полицейские ушли. Жена, видно, вознамерилась героически сидеть всю ночь у постели тяжело больного супруга, но я неожиданно нахамил ей, после чего она обиделась и ушла, не забыв прихватить с собой так и не извлечённый из пакета ноутбук.

На душе сейчас пусто и тоскливо. Нет, я вовсе не переживаю из-за расколоченной вдребезги машины, которую, наверное, можно было бы попытаться восстановить, но… не с моими капиталами. Дешевле купить новую. О предстоящих тратах не думаю – они при любом раскладе превзойдут все ожидания. Я уже не раз убеждался, что чем меньше раздумываешь о деньгах и свободней их тратишь, тем легче они откуда-то появляются. Откуда – не знаю, просто подворачиваются какие-то халтуры или тебе неожиданно возвращают давно забытые долги. Логическому объяснению сей круговорот денег в моём бюджете не поддаётся.

Меня сейчас даже не особенно волнует, останусь ли я после этого приключения работать в охране. Шеф, конечно, понимает, что никакой моей вины в случившемся нет, но я виноват уже тем, что создал ему некоторые неудобства – на время вывел из строя трёх охранников и лишил такой дешёвой развозки, как я со своей машиной. Чтобы всё вернулось на круги своя, нужно приложить усилия – найти новых людей и, главное, чтобы среди них оказался такой лох с машиной, как я. Шеф, естественно, справится с этой задачей, но неизвестно, останется ли после этих поисков и находок местечко для меня, а заодно и для Швили с Димой.

Свет в палате выключен. Когда медсестра приходит менять капельницу и мерить давление, я отворачиваюсь, чтобы с ней не общаться. Она молча и понимающе треплет мои потные вихры, поправляет мятые простыни и, не включая свет, величаво удаляется.

– Лев, ты спишь? – спустя минуту раздаётся сдавленный шёпот Швили.

– Нет, думаю.

– О чём? – Ицик не очень любит раздумывать о чём-то, так как считает себя человеком действия. Почесав неизраненный участок головы, он присаживается на оставленный Муссой стул.

– О жизни.

– О ней, дорогой, сколько ни раздумывай, всё равно ничего не придумаешь. Так уж она хреново устроена.

– А ты чего не спишь? – Кошу глаз на друга, но его лицо непроницаемо.

– Не спится. Тоже о жизни думаю…

Усмехаюсь про себя, потому что кого-то другого ещё можно заподозрить в подобных поступках, только не Ицика. Над чем он действительно регулярно ломает голову, так это над тем, у кого бы перехватить очередную сотню-другую. Размышления о превратностях жизни – не его епархия.