Проще убить, чем…

Вообще-то сам развод пугал Алексея даже меньше, чем он сам ожидал. В конце концов, он уже не молод и знал, что без постоянной женщины в статусе супруги проживет. Наташек и других матрешек, на худой конец, в любом значении этого выражения, на его век хватило бы. Если б не одно «но». Брачный договор. В нем фигурировал пункт, касающийся условий расторжения брака в случае измены одного из супругов. По иронии судьбы этот пункт был внесен, в первую очередь, как предупреждение Елене. Но попался в ловушку договора сам Алексей, который и думать позабыл о нем. А ведь по нему в случае развода придется выплатить Лене кругленькую сумму, которая, хотя и не смертельно, но больно ударит по его финансовому состоянию. Этого Алексей совсем не хотел, хотя отчетливо понимал, что козыри в виде видеозаписи находятся в руках жены. Бедолага и не подозревал, что услуги Натальи (вообще-то на самом деле – Светки) обошлись Ленке, придумавшей и воплотившей эту интригу, весьма недешево.

Как ни удивительно, но придирчивым цензором и «подгонялой» Пашки была его сестра. Она настаивала, чтобы он не жалел черных красок, описывая ее образ. Чтобы читатель к последним страницам истории семьи Залесских испытывал к ней если не презрение, то уж точно неприязнь. Павел смеялся и говорил, что хоть она и сучка, но мелковата, чтобы он стал демонизировать ее персону. Ерундовый прыщик она, Ленка, на личности отца. Так оно в книге и выходило. Брат, хотя и относится к ней с большой долей иронии, но все-таки по-своему любил и все ее выкрутасы оправдывал дурным бабским характером.

Раздражало же Пашку то, что Ленка не давала ему расслабиться. Была б его воля, писал бы он спокойно, в охотку, что говорится, без напряга. Но сестра буквально стояла над душой. Нинка удивлялась странному, противоестественному союзу этих двоих. Ведь они много лет выглядели в общении как два ощетинившихся, готовых к драке кота. И, по логике вещей, должны были бы и сейчас враждовать. Но этого не наблюдалось.

Ленка продолжала Пашку подгонять. Она говорила, что в сентябре будет сорок лет со дня выхода ленты «Последний стрелок», где их отец сыграл главную роль, и ее опять запустят в кинотеатрах и на телевидении. Снова будет подогрет интерес к актеру Залесскому. Это для издательства самый подходящий момент выпустить в свет диптих.

Павел даже стал меньше пить. Раньше после работы он никогда не отказывал себе пропустить несколько рюмочек, и мудрая Нинка смотрела на это сквозь пальцы. Но теперь он понял, что алкоголь серьезно влияет на способность концентрации и умение ясно излагать мысль не бумаге, точнее, на экране компьютера. Хотя первое время ему, наоборот, казалось, что выпивка раскрепощает фантазию и пишется легче. Но когда он потом перечитывал написанное, то стыдливо хихикал и стирал текст.

В августе книга была готова. И Пашка с Ленкой поехали в издательство подписывать договор. Тут-то и начались разборки, как в дальнейшем делить гонорар. Текст брата был на треть короче сочиненного сестрой, и та требовала, чтобы выплаты были пропорциональны количеству страниц. Пашка же, больше из вредности, чем из желания получить побольше, настаивал, что гонорар надо делить поровну, потому что диптих продается как единое целое. Более того, он напомнил, что продажа Ленкиной книги оказалась далеко не столь выгодной, как предполагалась, иначе бы они не обратились к нему. В результате Пашка победил, а Ленка обозвала его сволочью.

Благодаря рекламной компании, подогревшей интерес к скандалу, диптих распродавался хорошо и даже был выпущен дополнительным тиражом. Прекрасно шли дела и в Штатах. Пашка с Ленкой подписали договор с издательством о переводе книг и исключительных правах издания, которое даже изменило своей традиционной теме, публикации книг по военной истории. Может, сказался экономический кризис. Американцам пришлось, так сказать, сделать хорошую мину при плохой игре и написать предисловие. В нем говорилось, что компания не собирается отказываться от книг на военные темы, но вынуждена напечатать диптих как предостережение тем, кто пытается очернить имена героев, отвоевавших победу во второй мировой войне, а также, что не менее отвратительно, имена тех, кто средствами искусства пытался и пытается донести до простых американцев память о подвиге их отцов и дедов. А особенно печально то, посетовали янки, что такая тенденция стала наблюдаться, в первую очередь, в России, стране понесшей от нашествия фашистов огромные потери. Грязь на именах актеров, создающих образы героев войны, по мнению издателей, косвенно отбрасывает тень и на их реальные прототипы. Как, если бы, к примеру, Сталоне обвинили в педофилии, то его Рембо или Рокки стали бы для зрителя намного менее привлекательными. Вот такая фенька. Но для доверчивых американских обывателей вполне съедобная.