Проще убить, чем…

Она отнесла на кухню бокалы и тщательно их вымыла. Свой, чтобы скрыть следы своего присутствия, и Пашкин, чтобы нельзя было на дне обнаружить снотворное. Она взяла новый чистый бокал и хорошенько покатала его по пальцам Павла, чтобы было много отпечатков. Она сходила в спальню и положила на тумбочку вскрытую упаковку с остатком таблеток снотворного. Потом вернулась на кухню и, наполнив водой турку, поставила ее на максимальный огонь. Должно было быть очевидным, что хозяин, перед тем, как отключиться, собрался варить кофе. Ленка дождалась, пока вода не закипит и не начнет литься через край. Но огонь гаснуть от этого не захотел, и ей пришлось еще раз закрыть и открыть конфорку. Наконец, отчетливо начало пахнуть газом. Ленка обошла квартиру и посмотрела, везде ли закрыты окна и форточки. Постояла несколько минут, вспоминая, не оставила ли где-нибудь отпечатки пальцев, и везде ли, где должны быть, есть отпечатки Пашки. Напоследок она подошла к брату и нежно поцеловала его в лоб.

– Прощай, братик, – сказала сестра и погладила его по щеке. – Приятных сновидений.

В милицию соседи обратились только через три дня.

В интервью, взятом у Ленки, она заявила, что сожалеет о гибели брата и никакого зла за свое поруганное детство на него держит. И вообще, даже зная, что произошел несчастный случай, она не исключает, что брат покончил жизнь самоубийством, не выдержав угрызений совести.

Во время бракоразводного процесса четы Меламед был продемонстрирован оригинальный диск с записью супружеской измены Алексея. Тот, оказывается, получил от Ленки копию. Что она, дура что ли, отказываться от положенных по брачному договору денег.

А еще она сняла скрытой камерой то, как Меламед вставлял Паше зонд. На всякий случай.

Паранойя

Колька сидел, как всегда, в уголке и делал уроки. Отец пил самогонку с дядей Родионом. Колька не любил, когда отец пьет, но, с другой стороны, в деревне пили все мужики. А помимо прочего, выпивши, отец никогда не обижал его или мать. Более того, иногда, когда он приходил «на бровях» и часто побитый, та давала ему здоровенный подзатыльник, который он смиренно терпел. А потом ночью, спросонья Колька слышал возню на родительской кровати, а затем шепот и смех матери.

В этот раз дядя Родион решил, что им мало, и они с отцом, как это бывало часто, сели на трактор и поехали за очередной порцией к бабе Клаве. Но в этот раз они не вернулись. Видимо, были слишком пьяны. Переезжая через реку, их трактор перевернулся и упал в воду.

Похоронив отца, мать вначале сильно горевала, а потом успокоилась. Ее небольшая зарплата доярки оставалась в доме, а продукты с огорода не уходили в обмен на самогон.

Колька вырос и, отслужив в армии, решил, что деревенская жизнь не для него. И уехал в город. Благо, для матери и сестренки тоже одним ртом стало меньше. Он поступил в школу милиции и, хорошо ее окончив, получил погоны. И стал участковым милиционером. Он нашел себе жену тоже из деревенских, которая работала маляром на стройке. Она была красивая девка, и подруги завидовали ей, когда она вышла замуж за «мента». Но особой любви между ними не было. Скорее, это был союз двух одиноких, потерявшихся в городе людей.

Постепенно он учился городской жизни. На его участке было несколько маленьких магазинов и киосков, и Николай поначалу очень удивлялся, что, когда заходит в них безо всяких задних мыслей, ему заискивающе улыбаются и протягивают деньги. Но от денег не отказывался. Он помнил, что мать, к примеру, идя к фельдшеру, всегда брала хотя бы десяток яиц, которые можно было или съесть, или продать. Разницу между подношением и взяткой он, честно говоря, не понимал. Однажды его позвали из-за какого-то скандала в квартире. Выяснилось, что Марья Петровна Николаева в своей трехкомнатке устроила бордель, а один из клиентов стал скандалить. Мент выкинул клиента из квартиры и задумался. Можно было бы составить протокол, но ему стало жалко этих девчонок. Марья Петровна тоже протянула ему деньги. А потом, видя, что Николай не намерен раздувать историю, а только просит, чтобы вели себя тихо, стала подставлять ему Томку, самую лучшую из девочек. Жена Николая была холодна в сексе, и тот не мог удержаться. Пару раз он поймал от Томки триппер и ходил к врачу. И тоже платил деньги за соблюдение тайны.

В другой раз к нему обратился один из пенсионеров, которому нечего было в жизни делать, как следить за порядком, с жалобой на соседей. Мент пришел в однокомнатную квартиру, где почти вповалку жили восемнадцать человек нелегалов, гастарбайтеров, в большинстве выходцев из Таджикистана. Ему снова дали деньги. Он познакомился с кем-то вроде старосты, веселым парнем, говорящим с ужасным акцентом, по имени Стажив. Николай долго думал, что это таджикское имя, а тот как-то со смехом рассказал, что это имя придумала бабушка. И это означает «Сталин жив». Мент закрыл глаза и на нелегалов.

Николай бы очень удивился, если б узнал, что занимается рэкетом.

Но надо отдать ему должное, что ни с кого он денег не требовал, а те давали сами, считая это само собой разумеющимся.