Прошито насквозь. Торонто. 1930

— Все разболтал уже? Ева просила никому не рассказывать! У тебя слишком длинный язык, Мэтт.

Адам снял с обиженного Мэтью повисший клочок грязно-белой ткани и строго предупредил дочь:

— Осторожнее со словами, он еще маленький. Это правда?

Несмотря на горячее желание сберечь секрет Евы, Дебби честно кивнула:

— Да.

— Когда этот синяк появился?

Девочка опустила голову и тихо ответила:

— Вчера она вернулась уже с таким лицом. Плакала в ванной. Просила не говорить тебе.

Адам тяжело вздохнул:

— Если кто-нибудь когда-нибудь еще раз попросит тебя, чтобы ты о чем-то мне не рассказывала, ты должна обязательно поговорить со мной об этом, ясно? Я сам со всем разберусь.

— Вот и она так сказала. Просто еще она объяснила, что этот синяк никого из нас не касается, и она не хочет, чтобы ты спрашивал о том, кто ее побил. Мне кажется, она очень боится.

Адам поцеловал Мэтью в макушку, а потом спустил его на пол, застегнул куртку и вышел за дверь. Дебби выбежала следом за ним в подъезд, и он остановился.

— Детка, вернись домой. Просто вернись домой, ладно? Я скоро приду.

— Папочка не ходи, пожалуйста, — встав босыми ногами на голый бетонный пол, взмолилась она. — Ты же знаешь, где она работает? Про то место говорят плохие вещи.

Откуда она могла это знать? Даже ему не было известно, где работала Ева, и уж тем более он не знал о толках, бродивших вокруг нее самой. Дети всегда сидели дома и почти ни с кем не общались. Так откуда Дебби могла знать подобные вещи? Адам поднялся по лестнице, взял ее на руки и занес в комнату.

— Расскажи мне, что ты знаешь о том месте, где работает Ева.

Дебби шмыгнула и вытерла нос рукавом. Отвечать ей не хотелось, и она отчаянно боролась с желанием утаить правду. Глядя на ее страдальчески сдвинутые брови, Адам понял, о чем тут шла речь.

— Детка, не надо бояться, хорошо? Я не буду тебя ругать и никому не скажу, если ты этого не захочешь.

Она кивнула, и сделала глубокий вдох, перед тем как заговорить:

— Миссис Дарти приходила позавчера. Она называла Еву плохими словами и говорила, чтобы мы выгнали ее отсюда. Сказала, что Ева работает в плохой гостинице, где ходят пьяные мужчины, и что она… получает грязные деньги. Что ей не место рядом с нами, и что если она будет жить здесь, то и про нас тоже начнут говорить плохо. Как про нее.

Адам обнял ее, поцеловал в висок и после некоторого раздумья сказал:

— Знаешь, детка, ты ни в чем не виновата. Но если миссис Дарти зайдет в следующий раз, ты просто не открывай ей дверь, ладно? Просто не впускай ее сюда. Еву мы знаем очень хорошо — она сделала нам много доброго и делилась тем, что у нее есть. А миссис Дарти мы не знаем, и она нам не друг. И на будущее вот что я тебе еще скажу: не стоит дружить с теми, кто любит говорить о других плохие вещи. Потому что обязательно придет время, когда этот человек начнет говорить гадости о тебе.

Мэтью следил за ними с кровати, и его встревоженный взгляд говорил сам за себя — странное поведение сестры и еще более непонятные слова отца сбили его с толку, и он испытывал почти испуг от такой неожиданно мрачной атмосферы. Поэтому, отпустив Дебби, Адам подошел к нему, чтобы объяснить все другими словами.

— Малыш, все в порядке, — положив руку на его плечо, сказал он. — Просто иногда приходят люди, которых не нужно слушать. Верить нужно поступкам, а не словам, понимаешь? Сказать можно что угодно, и люди говорят больше, чем следует. Мы не можем их остановить, но зато мы можем решить, верить им или нет.

Мэтью серьезно кивнул и улыбнулся.

Все становилось куда проще. Поскольку Адам не позволял себе интересоваться делами Евы, он вряд ли смог бы сразу понять, куда ему нужно идти, но теперь Дебби и миссис Дарти облегчили его задачу — в округе был только один отель, пользовавшийся скверной репутацией. Найти его было просто, а вот проникнуть внутрь — гораздо сложнее. Припоминая, что как-то в разговоре Ева упоминала о прачечной, он решил обойти здание, чтобы подобраться к служебному входу.

К счастью, был день, когда она действительно находилась в прачечной, хотя до стирки дело еще не дошло — как раз в это время она выслушивала длинную и наполненную неприятными подробностями речь владельца гостиницы. Мистер Коул не любил длительных монологов и выговоров — будь его воля, он вышвырнул бы провинившуюся горничную вон без лишних слов. Однако ему хотелось устроить показательное увольнение, чтобы у других девушек, работавших так же, как и Ева, создалось правильное впечатление.

Адам вошел в дверь, не встретив никого, кто мог бы его остановить. В соседнем помещении было тихо, но дальше по коридору располагались и другие комнаты, назначения которых он не знал. Когда же он, наконец, увидел молодого человека в фартуке, очевидно, вышедшего из кухни, до его слуха уже долетел разгневанный и властный голос, который, судя по звуку, распространялся из дальней двери. Разобрать слов Адам не сумел — парнишка отвлек его своими вопросами.

— Кто вы такой? Как вы сюда вошли? Что вам надо? — глядя на него возмущенно округлившимися глазами, зачастил он.