Прошито насквозь. Торонто. 1930

Иногда его одолевало желание поговорить с ней, попросить ее поделиться своими страхами и сомнениями, заставить ее раскрыться и все рассказать, но рядом всегда находились дети, и заводить такие разговоры в их присутствии было нельзя. Адам ждал весны, и старался не терять надежды на лучшее.

В середине апреля, когда дожди размыли застывшую снежную корку и обнажили черную землю, он стал уводить ее прочь из дома. Дети оставались одни на час или полчаса, а они ходили по узким улочкам и просто говорили друг с другом. Два или три раза в неделю он уходил на ферму, где жил его работодатель. Жизнь постепенно менялась, в доме вновь появились деньги.

В один из дней в их дом наведалась жена фермера, у которого Адам работал все это время. Женщина прошлась по дому, удостоверилась в том, что все в порядке, а потом осталась на обед. Ее звали Кристин, и она была очень внимательной. Если ее что-то интересовало, она прямо спрашивала об этом. За обедом она рассказала, что у нее нет детей — ее совершенно не смущали такие детали. Ева ответила ей тем же — она призналась, что Дебби и Мэтью родились от другой женщины, добавив, что даже не надеется когда-нибудь забеременеть сама.

С тех пор Кристин начала приходить к ним в гости и иногда даже оставалась с детьми. Ей нравилось играть с Мэтью, а Дебби была согласна терпеть ее, если Ева обещала, что это продлится недолго. Благодаря этому у Адама и Евы появилось больше свободного времени.

Их разговоры не уходили дальше планов на лето и выбора школы для Дебби, но Адам знал, для чего на самом деле нужны эти прогулки. Поговорить о делах насущных можно было и в присутствии детей — они уже давно привыкли к таким беседам, а Дебби даже нравилось принимать в них участие. Проходили дни, и он медленно подводил ее к самому главному — к тому, что не давало ему покоя.

Завести разговор в правильное русло удалось только в мае. Адам и Ева выходили на прогулки поздно вечером, и времени у них было достаточно.

— Что если я все-таки забеременею? — неожиданно спросила она в один из таких дней.

— Я буду только рад.

— Но где мы возьмем деньги на третьего ребенка?

— Дети рождаются во все времена, — пожал плечами он. — К тому же, воспитывать детей вместе с тобой — совсем не то, что с Беккой. Не бойся, я не буду говорить о ней плохого, но скажу одно — с тобой мне гораздо спокойнее. Теперь третьим малышом меня не напугать.

Она удовольствовалась этим ответом, но ему показалось, что тема еще не исчерпана, и он решил продолжить:

— К тому же, мне кажется, что это неизбежно. Я имею в виду, что ты очень красива, и я… не тот человек, который откажет себе в обладании такой женщиной. Тем более, если она моя жена.

— Знаю, — кивнула она. — И даже горжусь этим.

Адам остановился, не представляя, как можно перейти к следующим, самым важным вопросам. Это было необходимо, и он не сомневался, что даже если остановится сейчас, то рано или поздно ему все равно придется сделать этот шаг. Поэтому, посомневавшись, но, так и не подобрав нужных слов, он решил, что просто должен быть честным и терпеливым.

— Ева, — взяв ее за руку, начал он — я знаю, ты плачешь ночами. Пожалуйста, поговори со мной об этом.

Она отступила, но руки не отняла.

— Что говорить? Я уже все сказала в тот день, когда уволилась из гостиницы.

— Я хотел бы знать гораздо больше.

— Тебе это знать не нужно, иначе между нами все изменится.

Он сделал шаг к ней, вновь приблизившись и крепче сжав ее запястье.

— Может быть, я делаю что-то такое, что напоминает тебе о том дне? Может, я веду себя так, как тот человек?

Ева покачала головой:

— Нет, ты совсем другой. — Она вздохнула. Вопреки всем доводам собственной логики Ева ощутила желание рассказать больше, чем уже смогла открыть. Сомнения все еще терзали ее, и она уточнила: — Ты точно хочешь знать, как это было?

— Да.

Она взяла его за другую руку и подошла еще ближе, почти прижавшись к нему. Глядя на него снизу и взволнованно дыша, она начала говорить: