Прошлое. Настоящее. Будущее

Очень долго «весь цивилизованный мир» считал китайцев народом-неудачником, историческим лузером. Так считали и сами китайцы. Получившие европейское образование потомки мандаринов смотрели на своих соплеменников с жалостью и презрением: они видели свой народ дряхлым, вырождающимся, слабым и никчёмным, прозябающим под гнётом иноплеменников и ищущим утешения исключительно в трубке с опиумом… Дальше последовал период смуты, уничтоживший остатки китайской государственности. А коммунистическая власть должна была бы окончательно убить всякую надежду на то, что китайцы способны жить по-человечески. Умные головы кивали бы: что ж поделать, пять тысяч лет авторитаризма и загнивания – это уже в генах сидит, да-да-да.

Но – существовал Тайвань. Существовал Гонконг. Существовал Сингапур, по сути китайский. Великие Азиатские Тигры, которые вместе с Южной Кореей, тоже разделённой страной, доказали миру, что узкоглазые могут

. Страны, ставшие локомотивами мирового экономического прогресса, а теперь уже и прогресса как такового. Это знали все – как западные капиталисты, жадные до прибыли, так и китайские коммунистические руководители, которые морочили ширнармассы пропагандой, но себя-то не обманывали.

Сейчас многие думают: почему коммунистический Китай так легко вышел из страшного тупика, в котором он оказался при Мао, и сумел провести свои знаменитые реформы? Между тем, ответ на этот животрепещущий вопрос имеет самое прямое отношение к нашей теме.

Во-первых, Китай имел перед собой образец

, даже несколько образцов успешного капиталистического развития. Было, у кого учиться, с кого брать пример, кому подражать и на чьих ошибках учиться. Более того, один из этих образцов – Гонконг – вошёл в состав Китая, сохранив при этом свои порядки, и, по сути, оставшись образцово-показательным капиталистическим государством. Реформы Дэн Cяопина откровенно копировали то, что делали «тигры».

Важно было и то, что этот образец был убедителен для всех. Реформаторы сумели выиграть внутрипартийную борьбу, потому что у и противников не было того убийственного аргумента, который всегда слышат, скажем, российские реформаторы: «западный опыт нам не подходит, народ у нас не тот». Абсолютно все знали, что тот самый народ уже построил великолепно функционирующую современную экономику западного типа.

Наконец, западные «большие люди» (в том числе те, которые принимали решение о налаживании отношений с Китаем и превращении его в полноценного партнёра Запада) точно знали, что на китайцев можно положиться. Это не негры, которые не сумели построить ни одного процветающего африканского государства. Китайцы – лошадь, на которую можно ставить.

В результате реформ Китай стал гипердержавой, которой боится и которой завидует весь мир. И, что характерно – величие Китая было достигнуто не ценой благосостояния китайского народа. Китайские руководители не держат китайцев в искусственной нищете. И хотя большинство китайцев живёт небогато и сами это осознают [151], но тем не менее по потреблению товаров класса люкс современный Китай уступает только США и Японии. А счастливые жители Шанхая, которые полвека назад мечтали о лишней плошке риса, теперь считают мясо едой бедняков.

Наши отечественные мечтатели о «великих империях» и «грандиозных свершениях» должны молиться на Китай как на образец сверх-супер-гиперуспешного Большого Проекта. И при этом не забывать, что китайский триумф связан, среди всего прочего, и с тем фактом, что Китай был и остаётся разделённой страной [152]

.

На это мне могут возразить: пример с Китаем слишком специфичен. Возьмите нормальную страну, а не этих узкоглазых. Вот, скажем, Германия: страна, всю свою историю страдавшая именно от раздробленности. Пока великие державы укреплялись и наливались силой, немцы прозябали в мелких княжествах и курфюршествах, неспособные к великим делам и побиваемые всеми, кому не лень. Впрочем, по большей части они воевали друг с другом. Лишь Брандербургско-Прусское государство, сентиментальный любитель муштры Фридрих Второй, ну и Бисмарк, который железом и кровью связал немецкие земли, решили эту проблему. И, что характерно, в ту эпоху никто, решительно никто из честных и вменяемых немцев не говорил, что раздробленность немецких земель – благо… Впрочем, это было давно и неправда. Хорошо, посмотрим на новейший раздел Германии, которую всё в том же «распилочном» сорок девятом году тоже разделили на две части. Принесло ли хоть какую-то пользу немецкому народу почти полувековое существование ГДР? [153] Что такого замечательного получили немцы от этого эксперимента, кроме загубленных жизней, нереализованных планов, а теперь ещё и непомерных расходов, бремя которых несёт объединившееся немецкое государство?

Что ж, отличный пример, давайте его разберём.