Прошлое. Настоящее. Будущее

Как это будет выглядеть? Ну, например, так. У худеющей девушки имеется покемон – Фея Холодильника. Реально это резидентная программа на её личном компе, набор приспособлений, отслеживающих биологические параметры девушки (прежде всего вес, а также кровяное давление, белок, прочие анализы, вплоть до анализа мочи, делаемого унитазом), а также электронный замок на ручке холодильника. Фея видна через очки, однако она имеет кое-какую власть над реальностью – может не открыть холодильник, если параметры девушки вышли за пределы допустимого. При этом она будет её утешать, просить потерпеть и так далее – или, наоборот, властно запрещать ей есть. Она будет приглядывать за ней и на улице – например, водить её путями, удалёнными от кафешек и ресторанчиков, а при попытке всё-таки остановиться в подобном месте – устраивать сцены, уговаривать, снимать с неё баллы, даже блокировать кредитку или электронный кошелёк (других форм оплаты к тому времени уже не останется). В общем, окружит её настойчивой, всепроникающей заботой – в которой люди так нуждаются.

Точно так же, покемон-поводырь может вести за собой несколько ходячих тележек (допустим, с багажом). Покемон может использовать дрона в качестве «глаз», чтобы отслеживать события на местности. Короче говоря, манипуляторы – конечности – особые приспособления – замки – права доступа – всё это может быть скомбинировано во временное, но единое целое под управлением программы, персонифицирующей себя именно как покемон.

Впрочем, появятся и материальные покемоны, очень похожие на свои виртуальные изображения – какие-нибудь пёсики/кошечки/куколки. Об их возможном использовании – особенно куколок – догадаться нетрудно, оставляем это читателю. Тем не менее я полагаю, что именно виртуальные образы будут наиболее востребованы и станут стандартом общения со средой дополненной реальности. Которая станет неким третьим миром, не физическим и не чисто ментальным. Это мир образов, в котором и будут жить наши потомки.

Ну а пока – g o

!

Игрушечные люди

Как показывает статистика, моя предыдущая статья про покемонов и их грядущее торжество вызвала некий интерес. Похвально, когда люди интересуются своим будущим. Чтобы не разочаровать читателей, я решил продолжить тему – на этот раз уделив время другому аспекту грядущего мира, а именно финансовому.

Одним из немногих работающих (со всеми оговорками) методов прогнозирования будущего является использование принципа «глобальная тенденция в конечном итоге перемогает локальные». Здесь это украинское словцо уместно: она именно что «перемогает» – то есть как бы передавливает, пересиливает упирающуюся реальность, несмотря на все её взбрыки. Потому что «туда дело идёт».

Простейший пример. Начиная с неолита, люди совершенствовали средства сообщения. Сначала, чтобы пообщаться с человеком из соседней деревни, нужно было туда дойти. Потом – доскакать. Потом – доехать по мощёной дороге. Потом появились паровозики и пароходики, и можно стало добираться до далёкого далека за считанные дни. Телеграф, телефон и мейл ситуацию добили: теперь время, потраченное на контакт, сократилось практически до нуля. Заметим: по дороге регулярно случались тормоза, откаты, потери технологий. Скажем, римская система сообщений сильно превосходила средневековую. Древнейшую технологию – голубиную почту – переоткрывали несколько раз (что, в частности, стало причиной возвышения Ротшильдов). Но, в общем, тенденция пробила себе дорогу.

Пример посложнее. Известно, что по мере совершенствования военного дела армейские потери снижаются, а вот потери мирного населения увеличиваются. Тенденция наметилась ещё в древности и несколько раз была близка к пику – например, в позднем Средневековье. Массовые армии и особенно великие мясобойни двадцатого века вроде как бы её опровергли. Однако сейчас уже всем очевидно – дело снова идёт к тому же, и на этот раз окончательно. То есть: воевать будут ракеты и роботы, а нести потери – мирные жители. И теперь это уже не переломить назад, игра сделана.

Так вот, мы сейчас намерены поговорить об очень важной глобальной тенденции. Я бы назвал её разоружением населения.

Что я имею в виду. В каком-нибудь неолите любой мужчина, вооружённый каменным топором, был опасен. Причём не только для других мужчин, но и для власти. Причём разница между ним и другим мужчиной с каменным топором была не качественная, а количественная. Несколько мужчин с топорами могли убить вождя племени.