Прошлое (СИ)

— Если ты опасаешься возмездия — напрасно. Я могу гарантировать, что тебя не тронут, если ты вернешь меня домой.

Я вспомнила о семье, к которой принадлежала. И намекать ему на собственную ценность опасным не считала. Что для меня может быть хуже, чем плен у метхов? Пусть вчера он забрал меня, но придет момент, когда отдаст снова. Для забавы или размножения, но отдаст. Когда-то ему наскучит все это.

— Нет.

Я замерла, в жутком оцепенении уставившись на мужчину. Почему-то я ожидала согласия. Кирен был корыстен и себялюбив, считаясь только с собственными интересами. Сейчас привычно безразлично он наблюдал за мной, не задумываясь о том, что я решилась на борьбу за право… выжить. Напряжение, витающее в крошечной купальной кабине, можно было резать.

'Я — полудохлая и бесполезная', с точки зрения этой расы не могу быть значима. В этом я и осознала путь к спасению.

— Зачем я тебе?

Боль в голове, вновь превратившись в давящее кольцо, мешала думать, притупила инстинкты, страх. Иначе, почему я задала вопрос ему? Отважилась спросить о причине?

— Это интересно — наблюдать. Я не привык, чтобы кто-то был рядом. Это оказалось… забавно.

Вероятно, в жизни метха тоже назрел переломный момент и перемены, раз он начал видеть плюсы в присутствии 'вещи', разговаривать со мной. Впрочем, я помнила, чем закончился предыдущий разговор.

Как это чудовищно, быть заложницей его одиночества?..

— Хорошо, — я давно смирилась с тем, что не имею средств повлиять на ситуацию. Могу лишь выжидать момент. — Когда перестанет быть интересно, отправь меня к своим? Возмездия не будет! А это точно выгоднее, чем продать меня для забавы другим.

Кирен прищурился. Ответил медленно, как-то задумчиво, словно впервые учился говорить вслух.

— Я могу легко терпеть боль. Но твою не вынес — отменил сделку, как только понял это.

Я в буквальном смысле онемела от шока после его заявления. Метх мне сопереживает?

'Смешно' — только очень хотелось плакать.

Понимая, что спровоцирую этим новую вспышку боли в голове, приподнялась, опираясь на локти, стараясь сдвинуться ближе к стене напротив него. Чтобы по примеру метха найти в ней опору. Прикрыла веками глаза, пережидая миг нахлынувшей тьмы.

— Ты сам постоянно причиняешь мне боль. И это тянется годами. Поверь, я приучилась терпеть ее лучше тебя. И предпочла бы… уже погибнуть в руках резчика. Лучше так, чем бесконечное заточение здесь без права выбора. Обреченное ожидание страданий. Тебе так интересно наблюдать за этим? Важнее возможности сорвать настоящий куш?

Метх — прагматик. Он исходил из своих соображений, когда не последовал за Гринодом и большинством из своей команды. Искал свою выгоду и осторожничал, не согласившись рисковать. А я предлагаю ему возможность подзаработать. Безопасную. Впрочем, на этот счет у него могут быть свои сомнения, сможет ли он довериться арианке? Я понимала: никогда.

Отреагировал он изумленно — подался вперед, так, что крошечный поток воды, разделивший нас, застучал по мощным плечам мужчины.

— О какой боли ты говоришь?! Я очень терпелив с тобой. И сдержан!

Смешок — угрюмый и злой — прорвался сквозь сжатые губы. Да, я понимала, о чем он. Это милосердие по-метхски. Если я не истекаю реками крови, и не стою на пороге смерти ежедневно, могу утверждать, что мой хозяин образец гуманности. Насилие вообще не в счет — вещь должна служить по назначению.

— Боль всегда со мной. Даже сейчас, я еле сдерживаюсь от крика, так нестерпимы ее уколы, — признание далось трудно.

Глаза Кирена потрясенно расширились. Одна его рука стремительно взмыла вверх, ощупывая мой затылок, другая молниеносно сжала хвост, не позволяя ему и шелохнуть в защитном движении.

— Ты не ранена! Я ударил несильно. Боли не может быть так долго.

Метх мне не веритЭто сквозит в каждой черточке его лица, в интонации.

— Удар ни при чем. Боль есть всегда. Давно… Пока я тут, не помню, когда она появилась, — ответила устало. Как объяснить сыну этой цивилизации, что боль бывает не только от физических увечий?.. — Она внутри, давит и мучает меня постоянно.

Невольным жестом коснувшись головы, сдавила виски — болело так, что говорить мне было сложно. На глазах проступили слезы — я привыкла сдерживаться, но сейчас — теряла контроль. Видимо это — подлинность моих реакций — и убедило меднокожего. Кирен негодующе охнул, отшатнувшись. Неверие преобразилось в презрение:

— Ты настолько слаба? Или вы все такие дохлые?

— Не смей говорить мне о слабости! — И сама испугалась силе, мгновенно вспыхнувшей в груди ярости. Я снова была готова впиться в него клыками! Буквально жаждала этого. Единственное, что останавливало — бессилие. Но гнев способен был придать необходимых сил. — Не после всех этих лет на твоем проклятом звездолете!

— Я облагодетельствовал тебя! Изначально спас твою жизнь, — не менее зло прозвучало в ответ. Вопреки моей немощи и его вопиющей силе, мы оба готовы были сцепиться в очередном противостоянии. Пусть даже словесном! И это тоже стало чем-то новым… для нас обоих. — Если бы не этот звездолет и мое покровительство, знаешь, что было бы сейчас с тобой?