Прошлое (СИ)

Миротка какое-то время просидела молча, уставившись на метха странным взглядом — молящим и отчаянным.

— Господин… — начала она, заметив, что взгляд метха тяжелеет с каждой секундой. Но голос подвел ее, оборвавшись. Потребовался еще миг и три резких выдоха, прежде чем она продолжила. — Верните девочку ее народу! Вы получите за нее такое вознаграждение, что и не снилось ни одному воину…

Зря она это сказала. Вряд ли во Вселенной существовала еще хоть одна тема, что настолько раздражала Кирена.

— Решили дать мне совет? — Вопрос прозвучал крайне спокойно. Холодно. Это до ужаса испугало гостью.

Нервно заозиравшись, миротка опустила взгляд на пол.

— Простите… я посмела… я виновата… — забормотала несчастная. Но едва различимый стон Дейнари заставил ее вздрогнуть. Сгорбившись, женщина едва слышно забормотала. — У нее белые волосы, это признак правящей семьи. Там была всего одна девочка. Это племянница правителя, ее ищет брат. И дядя — император Цезариона.

Единственное, что было значимо из этой информации для Кирена: ее ищут, и нелепые ожидания Дейнари не так уж беспочвенны. А значит… гостья может нести угрозу — она видела хвостатую. Прочие статусы и регалии арианки его мало волновали. Для метха девушка воспринималась в одном качестве — его собственности.

— Я не посмела бы давать вам советы, — все еще бормотала женщина, не смея поднять на него глаз. — Просто, чтобы был понятен размер вознаграждения…

Она очень правильно рассуждала, давя на метхскую корысть. Это сработало бы всегда. Особенно в случае с расчетливым Киреном. Но… дало обратный эффект в случае с Дейнари: в душе метха лишь укрепилась возмутительная жажда единоличного обладания. Он еще больше желал сокрыть ее от всех, оставив только для себя.

Но для этого, прежде всего, надо не позволить ей погибнуть.

— Почему она так слаба? — Проигнорировав все намеки женщины, прорычал он вопрос.

Но совсем недавно посетившее его наблюдение не отпускало: раньше арианка демонстрировала чудеса выживаемости и жизнестойкости. В последний же год с небольшим… словно начала угасать, слабея на глазах. Даже не придававший особого значения ее состоянию хозяин, заметил!

— Это не слабость, — плечи миротки обреченно поникли, женщина поняла, что помочь несчастной пленнице не сможет. — Когда я говорю о возвращении девушки к родным, рассуждаю не столько о ее будущем, сколько о жизни. У арианцев взрослению предшествует очень важный… обряд. Это обретение связи с энергией их планеты, которая направит взросление. Девушка не может стать женщиной без ее подпитки.

Все это казалось Кирену совершенным абсурдом. У метхов процесс созревания самок воспринимался иначе.

— Понимаете, — взмолилась миротка, не увидев в серых глазах четырехрукого и намека на прозрение, — внутренняя энергия арианцев особенная. До взросления, она как бы рассеивается, растекаясь как тепло. Но для становления их силы необходима подпитка извне — священной энергией Цезариона. Она замкнет цикл, перенаправит внутренние потоки, определит дальнейшее развитие.

— Слабость почему? — Кирену надоело слушать этот лепет.

— Без этой подпитки начинается разрушение сознания. И процесс уже идет, — взгляд женщины не выражал сомнения: она понимала, раз метх считает ее созревшей… — Если ее не вернуть на Цезарион, рассудок девочки не выдержит. В итоге она погибнет.

— Погибнет из-за чего? — У метха возникло ощущение, что миротка говорит это специально — из корысти. Может быть, рассчитывает: если вернут Дейнари, о ней тоже не забудут? — Ей не грозит голод, холод или раны. Она так же далека от гибели как ты, злобная самка, от ума. Я приказал тебе объяснить, что с ней творится, и почему она теряет силы при отсутствии повреждений, а не заниматься жалкими россказнями.

Плечи женщины дрогнули, сгорбившись, она поникла, опасливо сделав шаг назад. Ярость, идущая от Кирена, заставила ее стушеваться: метх способен наказать ее, если пожелает.

— Арианка больна, — медленно выдохнув, начала она подбирать слова. — Не все раны можно увидеть, бывают раны, которые…эээ… внутри тела. Так и ее… болезнь. Она разъедает изнутри, отбирая желание жить. Сводя с ума болью.

— Болью? — Насторожился метх. — Дейнари больно?

— Мне трудно судить достоверно, — призналась миротка. — Я не испытывала подобного, но думаю — да, временами ей больно. Это же… настоящая рана, пусть и невидимая.

С лица Кирена слетели всякие намеки на опасение. Он повеселел, утратив раздражение.

— Все раны довольно быстро затягиваются, — подытожил он. — И это правильно, мне нужна здоровая самка рядом.

Вопрос: зачем — читался в выражении лица миротки, но, разумеется, она его не задала. Только обреченно прошептала, осознав, что скорее навредила беловолосой девушке.

— Раны затягиваются, когда их правильно лечат.

— Кто же лечит раны? — Хохотнул метх, поражаясь убогости представлений женщины. — Они затянутся сами на теле истинного воина.

Взгляд бесправной пленницы стал тоскливым. Присев, она вновь осторожно погладила спутанные светлые прядки на голове Дейнари, думая о том, что бессильна убедить ее хозяина в необходимости помочь ей.