Просроченное завтра

— Мне нет. Я бездельничаю по утрам. Я вечерами работаю. В клубе.

Он замолчал.

— Барменом?

Даня кивнул и отхлебнул кофе. Алена уставилась на пирожное.

— Даня, у меня знакомый тоже работает барменом. Ты только что отдал свою дневную зарплату. Зачем? Кофе можно и в булочной выпить.

Даня уставился ей в глаза, и она не выдержала, отвела свои.

— Алена… Кофе из пластиковых стаканчиков и в пластиковых креслах как-то не романтично, не находишь? Я не кидаюсь деньгами. У меня их не много, я просто трачу их с умом. И не собираюсь на тебе экономить. Ты меня очень выручила с квартирой, понимаешь? Я не хочу остаться в твоих глазах неблагодарной скотиной.

— Для этого не нужно покупать мороженое за пятьдесят рублей! — чуть ли не выкрикнула она.

Даня помрачнел.

— Тебе в бухгалтеры надо идти. Ты очень любишь считать чужие деньги.

Алена вздрогнула и почувствовала, как в груди разыгралась тахикардия.

— А я именно на бухгалтера и учусь.

Даня усмехнулся.

— Тогда ты прощена. Профессиональные штучки не контролируются, я это знаю.

— Тогда расскажи о своей работе. Пожалуйста… И тогда я съем твой мандарин.

Алена улыбнулась. Сердце билось спокойно. И вообще с Даней она могла задавать вопросы и не жаться, боясь сболтнуть глупость.

— Знаешь, что такое фристайл?

Даня ответил как-то вяло, и Алена пожалела, что спросила. Видимо, парень не любит говорить про работу. Стыдится, что обслуживает развлечения богатых? Возможно…

— Фильм «Коктейль» с Томом Крузом смотрела?

Сердце Алены снова сжалось.

— Нет, только «Фирму».

— Ну, лоеры меня не особо привлекают. Если это, конечно, не «Адвокат дьявола». Но бармен в его исполнении супер. Фристайл — это жонглирование бутылками. На языке профессионалов это называется фларинг. Ну, напитки в баре стоят не дешево и продать их не всегда легко. Ну вот, когда крутишь бутылки или там на скорость одновременно готовишь три коктейля, народ подтягивается, ну и заказывает…

— Это, наверное, сложно?

— Сложно, но когда нужно заработать, ты просто это делаешь и все тут. Мы с парнями покупаем в приемных пунктах ящиками пустые бутылки от Бакарди- Мартини и тренируемся. Кто больше разбил, тот потом и подметает. Ну, правда, народ бурно реагирует не тогда, когда бармен бутылку поймал, а когда он ее разбил… Полную… Бывает, покрываем ее чаевыми, а бывает… Но мы опять, кажется, на деньги скатились. Давай уже доедай тортик и пойдем приобщаться к прекрасному. Но если тебе балет надоест, ты скажи, и мы сразу уйдем.

— Мне не надоест. Последний раз я была на балете лет пять назад. С бабушкой.

— А я вообще не был… Я мимо пробегал… Отсиживать приходилось только оперы. У брата тяжелый кулак.

— Мы тоже с братом дрались, хотя у нас разница четыре года.

— У нас пять лет, но мы не дрались. Брат всегда следил за внешним видом. Я до сих пор себя заморышем рядом с ним чувствую.

Алена улыбнулась — мужчины тоже любят комплименты, но она промолчит. Даня набивает себе цену. Все они одинаковы! Вне зависимости от возраста и толщины кошелька.

— Андрей просто красив дьявольской красотой, — продолжал тот зачем-то. — Это что-то с чем-то. Он в деда пошел. А какие у него волосы. Кудри до плеч. Ему Федьку Басманова бы играть. Вот по нему роль… Знаешь, кто такой?

— Знаю. Я историю сдавала этим летом.

— Клево! Давай уже жуй, буржуй.

До театра они тоже не шли молча, но Даня не выпустил инициативу из рук, вернее рта — руки у него были заняты пальцами Алены. А та не вырывалась. Даня просто рассказывал, без всяких риторических вопросов и желания унизить собеседника уличением в незнании чего-то.

— Хорошо все же, что мы на балет идем. Знающие люди, не мой брат, конечно, говорят, что в Михайловском балет еще можно посмотреть, а вот оперу только в Мариинке. Ну, Андрей на это говорит, что зато нам типа есть, куда расти. А в Мариинке болото — они же уже эталон. Эталон, который сам решил, что он эталон, — добавил со смехом Даня и спустился на проезжую часть, чтобы Алене лете было разойтись с китайскими туристами. — Театр — это машина по зарабатыванию денег. На туристах. Что с нас-то, нищих, возьмешь. Вот балет и живет. Впрочем, в фольклорных шоу больше зарабатывают. Театр вообще вещь очень дорогая и не может самоокупаться. Раньше он принадлежал царю-батюшке, потом государству, а сейчас… Ну, ясно, сколько денег на культуру выделяется. Дягилевых нет. Все хотят только зарабатывать. Кто платит, тот и музыку заказывает. С джазом это прокатывает, с театром — нет. Впрочем, это прокатывает еще и со «Щелкунчиком», на который мы идем, кстати. Его в Рождество гоняют по всему миру, коверкая, как только можно. Я вообще за авторские труппы, где хореограф и танцовщики говорят на одном языке. В городе пытаются что-то сделать, по клубам там с упором на эротизм, чтобы бабло платили и не чавкали слишком громко. На большой сцене эксперименты чреваты. Ну и театры, они ж все репертуарные. Это вообще русское изобретение. На Западе набирают труппу под спектакль, гоняют до упора, распускают и под новый спектакль набирают новый народ.

— Так это ужасно…