Прости, я тебе изменил (СИ)

— Боязнь замкнутого пространства, — в смущении промямлила я, непроизвольно окунаясь в воспоминания того дня. — А еще темно было очень. И мне казалось, что я задыхаюсь. Ещё бы я не запаниковала.

— Мне пришлось тебя отвлекать, — косая ухмылка расползалась на губах его.

Да уж.

Помню, мы до позднего вечера катались по магазинам. Примерно за две недели до расставания.

Вымотались тогда за весь день.

Телефоны разрядились в ноль, что у Макара, что у меня.

Мы были уже практически дома. Сели в лифт, но не доехали до нашего этажа буквально несколько пролетов. Застряли. А я с детства боюсь лифтов. Неудивительно, что у меня началась паническая атака.

Макар воспринял все крайне серьезно, но он не придумал ничего иного, кроме как устроить мне концерт по заявкам.

Играя на воображаемых гитаре и барабанах, он реально пел для меня, чтобы хоть как-то отвлечь. И «нашу» песню в том числе.

— Уверена, ты перепугал всех соседей. Это было очень... живенько, но все мимо нот, — рассмеялась я, накрывая рот ладошкой. — У тебя же совершенно нет голоса.

Макар задорно хохотнул в ответ и откинул голову на подголовник.

— Разве? Ты же сказала, что лучшего исполнения никогда не слышала, — кажется, он уже флиртовал со мной. А еще этот коронный томный взгляд обольстителя. Ну точно флиртовал.

— Предположу, что ты меня заколдовал своим ужасным пением, — отважилась я подыграть.

— Верю, потому что потом мы решили...

— Ты решил, — поправила я, смутившись еще больше, на что Макар утвердительно кивнул и продолжил:

— Я решил скоротать время и отвлечь тебя другим способом, но ты настолько была заколдована моим ужасным исполнением, — глядя на дорогу, он отпустил руль, слегка вскинул руки вверх и показал в воздухе кавычки, — что напрочь забыла о своей боязни замкнутого пространства.

Молчание. Макар перевел на меня взгляд.

Секунда, другая, третья... Но за эти три секунды я успела искусать себе все губы и вспомнить все. До мельчайших подробностей.

В неловкости я заерзала на месте. Дрожь прокатилась по телу.

Чем дольше Макар смотрел на меня, тем шире и похотливей становилась его улыбка. Хотя дело было не в улыбке вовсе. А в моих мыслях, которые спровоцировали воспоминания.

Макар был нежен... лишь в первые секунды, но, когда он разорвал на мне трусы, что на моей памяти произошло впервые, что-то пошло не так. Он был ненасытен. Требователен как никогда. Он целовал меня до судорог в конечностях. Так, будто хотел что-то доказать. Со сшибающим напором. На какой-то миг я даже растерялась...

И в тот момент буря стихла. Головокружительный натиск по щелчку пальцев преобразовался в дразнящую нежность. В уже привычную ласку. В приторную сладость.

Макар словно примерил на себя роль обезумевшего дикаря, но она пришлась ему не по вкусу и он переключился обратно.

А жаль. Я не любительница экспериментов, но, должна признать, это было как минимум неожиданно... необычно, а как максимум... охрененно. Другого слова и не подобрать.

Ничего подобного я никогда прежде не испытывала.

— Это я к чему... а что, если Глеб был зачат в лифте? — предположил Макар в шуточной манере, отчего я выпала в осадок. И краска с новой силой прилила к лицу и шее.

— Божечки, — в неловкости я сомкнула веки, запрятала лицо в ладонях. И не смогла сдержать рвущийся наружу нервный смешок. — А ведь это вполне возможно.

Внезапно Макар прибавил громкость и... как запел. Прям как тогда. В лифте.

Это было все так же ужасно, но Макару и сейчас удалось меня отвлечь...

И я ведь практически забыла о том, что между нами тянулась беспросветная пропасть.

— Ну помоги мне, Аль, я один не тяну, — упрашивал он меня, дурачась за рулем.

Но как бы мне ни хотелось подключиться к нему, я непреклонно держала свой рот на замке.

Не могла подчиниться ему даже в такой мелочи.

Разве что я наблюдала за ним украдкой. За его движущимися губами, на которых играла улыбка. За его взглядом, наполненным живым блеском. За его пальцами, отбивающими ритм музыки. Завороженно. Будто находясь под гипнотическим воздействием. И в какой-то миг мне действительно показалось, что я провалилась в прошлое. В то время, где единственной моей проблемой был поднятый стульчак.

Нет, нельзя предаваться игре воображения. В ней нет правил и нет победителей. Есть только проигравшие. Это может затянуть. Одурачить.

Я тряхнула головой, прогоняя прочь неуместные мысли. Избавляясь от наваждения.

— Макар, а как так получилось, что ты возобновил общение с Дмитрием Борисовичем? Ты его простил? — спросила я, вновь принимая серьезный вид.

С лица Макара резко стерлась улыбка. Он крутанул регулятор громкости, убавив звук.

— Да вот как-то получилось, — ответил он так, словно сам был удивлен такому исходу. — Отец следил за моим участием в тестах Гран-при. В иностранных новостях как-то разузнал об аварии. Посчитал, что со мной что-то серьезное случилось, и приехал, но, как оказалось, зря он проделал такой путь. Все со мной было нормально. Так потихоньку и начали общаться.

Авария?

Столько времени уже прошло, а я ведь даже толком ничего не узнала о Макаре.