Прости. Забудь. Прощай

прохладной атласной поверхности и тут же почувствовала просто звериную

потребность в мужчине. Она выключила свет дистанционным пультом, сунула

его под подушку и стала нетерпеливо ждать. В такой темной комнате ей еще

бывать не приходилось.

— Ну, где же он?

По тонкой светлой полоске под дверью поняла, что кто-то зашел в

квартиру. Прошел по коридору, потушил свет. Подошел к двери. Ждет. Она ватными руками хлопнула в ладоши. Почувствовала только движение воздуха от

снимаемой рядом с ней одежды. Теплая ладонь мягко дотронулась до ее бедра.

Елена Владимировна судорожно вдохнула воздух. Он откинул простыню и при-лег рядом. Осторожно поцеловал в плечо. Потом погладил нежно волосы и, только почувствовав ее готовность принять его, бережно обнял. От

каждого прикосновения Елена ощущала приятную волну, проходящую по всему

телу и разбивающуюся у лица брызгами румянца, от чего оно пылало. Елена

Владимировна часто задышала и потянула мужчину на себя…

От подруг она слышала, что те улетают куда-то и испытывают подобное ощущение многократно. Ей же, увы, не доводилось ни разу в жизни. За-канчивались отношения с мужем всегда до грусти одинаково. Она ждала, пока

тот не обмякнет внезапно, навалившись на нее всей тяжестью, а потом, отва-лившись, как клоп, не похвалит себя за дивные мужские качества, длившиеся

больше двух минут. Тому, что она испытывала сейчас, трудно было дать название. Если это был полет, то очень долгий и высокий. На землю она возвращалась, только чтобы снова взлететь и парить, не чувствуя ни тела, ни души, а только пронзительное наслаждение, в котором скользило, не касаясь ничего, ее сияющее Я.

Елена закричала, выгибаясь своим точеным телом и откидывая голову

назад. Сердце даже не забилось, а скорее биения слились в одну страшную вибрацию. Перехватило дыхание. В страхе балерина оттолкнула мужчину от себя.

Нечаянно ногтями своей правой руки она зацепила его лицо. Мужчина вскрикнул и отпрянул. Она еще больше испугалась и хлопнула два раза в ладоши. Ее

недавний партнер немедленно встал с постели, собрал, судя по звукам, одежду, и через минуту Елена услышала, как щелкнул замок входной двери. Она, все

еще тяжело дыша, достала из-под подушки пульт и включила свет.

48

Елена открыла дверь своей квартиры, поблагодарила и отпустила шо-фера. Вошла тихонечко, как будто виновато в их с Вадимом шикарную квартиру

и сразу прошла на кухню. На какие финансовые холмы или в какие денежные

ямы ни заносила бы нас жизнь, кухня всегда остается для русского человека

самым важным и доверительным местом. Достала коньячку. Выпила рюмку

залпом, не закусывая. С теплом пришло и успокоение. Даже усмехнулась.

— Вот это эксперимент. Теперь можно и помирать спокойно.

В прихожей хлопнула дверь.

— Сынок, ты? — спросила скорее по привычке.

— Я, я.

— Что-то ты рано.

— Четыре часа — рано? Тебе не угодишь, ма! — сказал он, заходя на

кухню. Подошел ближе, чтобы обнять ее, и тут она увидела три глубокие, све-жие царапины совсем рядом с левым глазом.

— Что у тебя с лицом? — быстро спросила мать.

Сын не сразу ответил. Потом улыбнулся и сказал:

— Ма! Ты же знаешь! 8 Марта! Бесились!

49

ШирокА дуША Моя роднАя

Аэропорт жил своей обычной жизнью: внимательно встречал и безразлично провожал. Пассажиры, привыкшие к его навязчивой подозрительности, не возмущались и терпеливо позволяли сосредоточенным служебным собакам, очень похожим на ведущих их проводников, обнюхивать свои вещи. Транзит-ники, узнаваемые по тому, с каким с удовольствием они разминали ноги после

часов, проведенных в неудобных креслах, неторопливо прохаживались по отпо-лированным, почти стерильным каменным полам огромных холлов. Одни делали для развлечения ненужные покупки в Дьюти-Фри, другие же сразу спешили

найти свои терминалы, боясь пропустить рейс.

До самолета было еще два часа, и я убивала их, рассматривая жен-ские журналы в одном из киосков. От этого бессмысленного занятия меня отвлек очень родной, и поэтому еще более странно звучавший в иностранном

аэропорту голос:

— Казакова!

Раскинув руки, я побежала навстречу его обладательнице, и мы спле-лись в шумном объятии.

— Маринка, ты!

— Ирка-а-а!!!

Много лет не виделись. Маришка — моя самая верная школьная подруга. Изящная, красивая и добрая, она почему-то вышла замуж позже всех девчонок в нашем классе. В то время как у других уже появились внуки. Муж старше ее на 15 лет, канадец, какой-то профессор. Влюбился без памяти, увидев

Марину на курорте в Болгарии, куда он приехал на конференцию по энергетике, и… увез к себе.

Мы не могли наглядеться друг на друга и только без конца повторяли

по очереди:

— Маринка!

— Ирка!

— Ты куда летишь? — спросила я наконец подругу.

— На родину, — ответила та, широко улыбаясь.

— Надо же! А я наоборот. На чужбину. На заработки. Сыну на свадьбу.

У тебя дети есть?

Марина с радостью кивнула.

— Теперь есть. Удочерили девочку из детдома в прошлом году. Сейчас

вот опять едем с мужем. Хотим мальчика взять.

— Смело! Двоих, в наше время! Чужих…

Марина посмотрела на меня без обиды, но с едва заметным холодком

в глазах.

50

— Своих Бог не дал!