Прости. Забудь. Прощай

— Я тоже люблю из больших пить, — обрадовалась Юля.

— Какой заваривать? Индийский из Краснодара или…

— А кофе есть?

— Простите, мадам. У нас приличное заведение. Мы такую… дрянь своим клиентам не подаем-с.

— Тогда… Английский из Китая. И поживее.

— Слушаюсь-с! Да для такого понимающего клиента. Да я…! Тебе с са-харом? — Одну ложечку, чтобы лучше заварился. И ложку заварки прямо в кружку.

— Я раньше любил с лимоном, — поделился Алеша, — но потом на несколько лет занесло в Америку. Жил в Лос-Анжелесе и снимал комнату у мек-сиканки. Одно и то же каждый день. Тоскливо. Так у нее в саду росли лимоны.

Помню, я писал своему далекому старому другу: «Лимоны лезут прямо в окно, только чаю попить не с кем». До сих пор чай с лимоном не пью, представляешь?

Они еще долго рассказывали друг другу истории из своих жизней и

смеялись, да так громко, что кто-то из соседей даже постучал в стенку.

Юля чувствовала себя уютней, чем дома с этим, казалось бы, незнакомым человеком. Он был добрый, смешной и угадывал ее желания по одному

брошенному взгляду. Это было странно, непривычно и в то же время очень

приятно. Когда Алеша внимательно ее слушал, Юля ловила себя на мысли, что

вот так естественно и непринужденно она не чувствовала себя ни с одним мужчиной. — Юля! Ты засыпаешь, — сказал вдруг Алексей. — Все! Принимай душ и

ложись. Постелешь себе в гостиной. Там диван широкий, и тебе будет удобно.

Пойдем, покажу, где лежит постельное белье.

Он выдал ей огромное полотенце, халат и положил сверху скалку с

кухни. — Это зачем? — удивилась Юля.

— На тот случай, если ты выйдешь из ванной комнаты, и увидев тебя, я

стану диким и неуправляемым.

Посмеялись. Алеша быстро почистил зубы и, пожелав спокойной ночи, ушел к себе в спальню.

Помывшись, Юля распустила свои роскошные волосы и вернулась в

гостиную. Пока она была в ванной, Алексей заботливо постелил ей постель.

124

Девушка посидела на краешке дивана несколько минут, думая с нежностью об

этом необычном человеке, посланном ей судьбой. Улыбнулась, прошептала

одними губами, как бы пробуя имя на вкус: «Алеша». И, потушив свет, тихонько

открыла дверь спальни…

Юля даже не предполагала, что радость общения с мужчиной может

длиться так долго. За ночь она узнала о любви больше, чем за все годы жизни

с мужем. Так ее никогда не целовали, не ласкали и не называли. Только под

утро, когда захлопали дверями отъезжающие на работу граждане, желание и

усталость объявили перемирие, и они с Алешей, обнявшись, заснули…

— Какая она была? Расскажи, — попросила Юля, глядя на фотографию

стройной женщины, стоящую под стеклом на книжной полке.

— Красивая, — вздохнул Алексей. — Умная. Предложение мое сразу приняла, не ломалась. Прожили мы вместе два года. И знаешь, хорошо так, дружно.

Потом я, похоже, начал ее раздражать. Устаю на работе, дома хочется побыть, отдохнуть. А она молодая. Вокруг столько развлечений, и все мимо нее прохо-дят. Начали ругаться по мелочам. Я еще тогда подумал, что, когда любят, ста-раются ссору при малейшей возможности потушить, а она только сильней рас-палялась. Уедет на неделю, поскучает и возвращается. Говорила, что любила.

— Да! Любила, — усмехнулась Юля. — Как любят что-то полезное: сон

или фрукты, например. Чего их не любить? Настоящее чувство, оно… жерт-венное. Когда даже если сто раз прав, любимого человека оправдать хочешь и

жалеешь. Думаешь: если мне сейчас плохо, то ему еще хуже. Он ведь мужчина

и переживает это внутри.

— Алеш! А какой ты врач? Надеюсь, не гинеколог?

Алеша рассмеялся.

— Нет! Прямо противоположное направление. Не к началу жизни, а скорее к самому ее концу. Я врач хосписа. Многие, наверно, сразу представляют

себе мужчину с бледным и благородным лицом, неутомимо бегающего с огромным шприцем от одного пациента к другому.

— А разве не так?

— Все гораздо проще. Заступаю на дежурство в субботу, а в понедель-ник вечером сдаю оставшихся в живых после моей заботы другому доктору.

Выхожу на улицу, сажусь в свой жигуль, если не угнали или не сняли колеса, и

тащусь домой. Ничего героического.

— Да ну тебя!

— Юленька, зачем тебе о грустном?

125

— А ты думаешь, что мне только веселиться хочется? Как твоей… бывшей жене?

— Хорошо! У меня в основном онкологические и легочники последней

стадии. Я пытаюсь держать под контролем все их болезненные симптомы. По

мере сил и наличия медикаментов. Иногда труднее бывает не с пациентом, а

с его родственниками. Нелегко поверить, что любимый ими человек умирает, и

ничего нельзя сделать.

— Вот где истоки твоего терпения…

— Правильно! Надеюсь, что и для меня тоже найдется. Там, в спальне…

— Алеш! Я уже еле стою!

— Вот когда будешь еле лежать…

— Откуда у тебя столько сил?

— А вот! «Карандаш. Дыхательно-нюхательный. Эрогенный».

— Опять врешь! Ну, где там так написано?

— Тут мелким шрифтом. Ты все равно не увидишь! У тебя зрение пло-хое. Все время щуришься.

— Ты же не офтальмолог!

— Но я могу им стать, для того чтобы читать по глазам любимой женщины ее желания, но кроме одного. И не надейся!

— Ты хочешь, чтобы я начала прятаться от тебя под кроватью, и ты

меня оттуда, как какую-нибудь лягушку, за ноги вытаскивал?