Простить и поверить (СИ)

— Ничего, не страшно, — пояснил Кирилл и даже бровью не повел. — Я маму только в первые полгода жизни видел и совсем не помню. А потом меня бабуля воспитывала, и вот ее… — тут он нахмурился и, резко вздохнув, отвернулся. — Ее жалко. Она хорошая была и крепко нас с папкой любила.

Он замолчал, по-прежнему глядя в сторону, а Лена смотрела на него в полной растерянности, не зная, что сказать. Она почти не знала мать Корнилова: не было повода познакомиться — но неожиданно ей стало отчаянно грустно и из-за ее смерти, и из-за того, что без нее было так плохо вот этому вот совершенно чужому для нее мальчишке. Кажется, будучи раза в три младше Лены, он пережил во столько же раз больше трагедий, и все же не закрылся от мира, как она закрылась. Выстоял. И Лена почувствовала, что должна с ним поговорить.

— Пойдем в твою пиццерию, — как можно приветливее сказала она. — Только платить буду я: я все-таки сама зарабатываю.

Однако Кирилл в ответ неожиданно насупился.

— Я вас пригласил! — уперто сообщил он. — И я тоже сам заработал. На соревнованиях. Так что могу тратить, как сочту нужным!

Лена хмыкнула и склонила голову набок. В упрямстве ее не мог переплюнуть даже Корнилов-старший.

— Мне кажется, что у молодого целеустремленного человека вроде тебя найдется куча куда более важных, чем пиццерия, вещей, на которые можно потратить собственные средства, — заметила она, однако Кирилл только жестко мотнул головой.

— Сейчас более важных нет! — отрезал он и наградил Лену таким взглядом, что спорить дальше стало абсолютно невозможно. Против воли вспомнился Димка, который, если что-то решал, то пер к своей цели не сворачивая. Сын определенно пошел характером в него.

— Ну хорошо, — согласилась она, пообещав себе отыграться, заказав самый дешевый кусочек пиццы и самый крохотный стаканчик чая. Может, она и ненавидела Корнилова-старшего всей душой, но Кирилл не имел к этому никакого отношения. Во всяком случае, пока не начал выступать в защиту папочки: этого Лена терпеть не станет. А другой темы для «делового» разговора она придумать не могла.

— Я правильно понимаю, что папа не в курсе твоей затеи? — поинтересовалась она уже по дороге к пиццерии, то ли все же пытаясь подстелить соломку и избежать нежеланной встречи с Корниловым, то ли неожиданно начав так остро понимать его сына, что в ответ Кирилл кивнул.

— И не должен быть в курсе, — без всяких детских отговорок сказал он и быстро вздохнул. — Он очень рассердится, если узнает, что я ему не доверяю, а я не хочу с ним ссориться.

— Тогда зачем нарываешься? — совсем уже запуталась Лена и на пару секунд забыла, что разговаривает с ребенком. Но этот самый ребенок следом только еще подлил масла в огонь.

— Потому что из двух зол надо выбирать меньшее, и я выбрал, — заявил он, и дальше, подавленная, Лена предпочла идти молча, переваривая полученную информацию. Понять хотя бы в общих чертах, что имел в виду Кирилл, у нее не получалось. Но вот картина Корниловской жизни в последние двенадцать лет мало-помалу начала складываться.

Судя по возрасту Кирилла, его папаша встречался с его матерью где-то аккурат после окончания школы. Очевидно, ничего путного из этого не получилось, и мать-кукушка спустя полтора года мытарств сбежала от Корнилова, оставив ему ребенка.

К Димкиной чести, как бы Лене ни хотелось признавать за ним хоть одно хорошее качество, сына он не бросил и в детдом не сдал. Впрочем, возможно, в том была заслуга его матери, взявшей на себя воспитание внука, пока старший Корнилов пропадал на Севере, зарабатывая деньги. Это, правда, тоже как будто говорило в его пользу, но Лена запретила себе думать о Корнилове хорошо и просто пропускала такие моменты мимо сердца. То для него было заперто раз и навсегда. И даже его сын, неожиданно так заинтриговавший, не сумеет пробить в нем брешь.

Даже если откроет перед ней дверь пиццерии, донесет поднос с ее едой до стола и предложит ей лучшее место за столиком. Тем более что этому его явно учил не отец: Корнилов не отличался особой вежливостью, даже когда они встречались.

И, судя по всему, он не особо долго убивался после их расставания. Может, даже одновременно с двумя крутил, а Лена знать ничего не знала, искренне веря в его чувства. А ему от нее нужен был лишь этот грязный стриптиз! И он его получил! И ему плевать на то, что чувствовала при этом сама Лена, и как пережила этот позор, и как мучилась потом и как ей плохо даже сейчас…

— Еще заказать? — раздался возле уха встревоженный мальчишеский голос, и Лена, опомнившись, только сейчас заметила, что яростно дожевывает свой кусочек пиццы, привычно забивая разъедающие мысли тем, что попадется под руку. Очевидно, накинулась на еду, будто неделю до этого голодала, и напугала пацана. Он, наверное, уже лихорадочно подсчитывает наличные, жалея о том, что не согласился на Ленино предложение.

— Нет, спасибо, я вполне наелась, — как можно равнодушнее отозвалась она и нырнула в свою сумочку, скрывая от Кирилла запылавшие щеки. — Просто решила побыстрее покончить с пиццей, чтобы не жевать во время разговора, — это невежливо.